Гэбриел тяжело вздыхает.

— Можно открыть секрет?

— Конечно, — отвечаю я.

Он щурит красивые синие глаза.

— Это тайна, которую ты не должна разглашать. Никогда.

Я замираю.

— Тайна?

Гэбриел гладит Пушка.

— А ты не догадываешься?

— У тебя тайная возлюбленная? Знаменитая… и замужняя?

— Холодно.

Я мучительно думаю. Понятия не имею, зачем такому красивому и успешному мужчине, как Гэбриел Уинтерс, фиктивная подружка. Судя по тому, что я видела в журналах — тайком, потому что учительница английского языка должна читать достойные издания, например, «Литературное приложение», — у меня сложилось впечатление, что красотки должны выстраиваться в очередь.

Зачем ему притворяться?

Я окидываю взглядом кухню, на тот случай, если где-то здесь кроется подсказка. Грязная тарелка и стакан в раковине, розовые ковбойские сапоги у двери — и больше ничего. Я улыбаюсь. Точно такие же есть у Фрэнки — он чуть нас с ума не свел, когда купил их. Наверное, не стоит говорить Гэбриелу, что он носит такую же обувь, как и один мой знакомый гей. Его имидж от этого вряд ли улучшится.

Погодите. По-моему, я напала на след.

Красавец мужчина, по сравнению с которым Брэд Питт покажется заурядным, заводит фиктивную подружку лишь в том случае, если он не нуждается в настоящей.

Если… если…

Если его не интересуют женщины.

Я указываю на сапоги:

— Я уже такие видела.

Гэбриел молчит.

— Здесь кто-то есть, да? — медленно спрашиваю я. — Не хочешь, чтобы другие узнали? Вот почему ты не успел приготовиться, вот почему собака выскочила из дома, а ты не заметил… — Я оглядываюсь, как будто из-под раковины вот-вот выскочит какой-нибудь музыкант из «Воплей королевы». — Поэтому я тебе и нужна, да? Чтобы отвлечь внимание?

— Не совсем. Хотя я действительно не один, — уклончиво отвечает Гэбриел. — Мы лишь недавно начали встречаться, и отношения довольно непростые. Мне продолжать?

Я перевожу взгляд с розовых сапог на покрасневшего актера.

Эти сапоги принадлежат Фрэнки. Тому самому Фрэнки, который сейчас виновато, бочком, входит в кухню. Он только что усложнил мою жизнь в миллион раз.

Убью гада.

Я крепко сжимаю кружку и смотрю на двух смущенных мужчин.

— Кто-нибудь объяснит, что происходит?

Гэбриел и Фрэнки обмениваются взглядами.

— Вы, ребята, ведь не только что познакомились?

— Нет. Два месяца назад, на вечеринке после концерта, — признает Фрэнки. — У Гейба был пропуск в VIP-зал, а я прошел, потому что Ники, мой басист, знаком с одним из членов группы. И Гейб…

— …предложил тебе канапе, — вспоминаю я. — Ты сто раз мне рассказывал.

Гэбриел краснеет.

— Правда?

Я киваю.

— Новость изрядно устарела.

— Мы немного поболтали, а потом я оставил Гэбриелу телефон, — продолжает Фрэнки. — Сунул бумажку в карман, и он обещал позвонить.

— Как ты понял, что понравился ему? — вырывается у меня. — Ведь Гэбриел держит свою ориентацию в секрете.

Фрэнки ухмыляется:

— У меня отличная интуиция, детка.

— Я потерял его телефон, — морщится Гэбриел. — И не мог с ним связаться, даже если бы очень захотел.

— Менеджер Гэбриела не пропустил бы ни одного из моих звонков и не дал бы никаких координат, поэтому я разочаровался. Думал, ничего мне не светит. А сегодня утром открыл газету — и ура! Ты разыскала его для меня. — Фрэнки сияет. — Я понятия не имел, где ты сейчас живешь. Олли уехал, поэтому я помчался в Хемпстед и спросил у Джуэл. Она не прочь была встряхнуться, и мы рванули в Корнуолл.

— Но почему ты не сказал? — спрашиваю я. — Зачем притворяться, что это было мимолетное увлечение? Я бы никому не разболтала.

— Не мог. — Фрэнки крутит чашку в руках и грустно улыбается. — Никому не мог сказать. Ничего личного.

— Не понимаю. — Я обращаюсь к Гэбриелу: — По-моему, никого в наши дни не волнует, если мужчина — гей. Я думала, шоу-бизнес в этом смысле тем более открыт.

Гэбриел смеется:

— Ну конечно. И многих голливудских актеров ты можешь назвать, про которых точно известно, что они геи?

Я задумываюсь.

— Руперт Эверетт?

— А еще? — настаивает Гэбриел, сажая Пушка на колени и задумчиво гладя собачку. — Знаешь кого-нибудь еще?