— Стриптизер! — пищит кто-то из девиц. — Давай раздевайся!

Мы с Мэдс не обращаем ни на кого внимания, поглощенные арифметикой. Стриптизеры на девичнике — обычное дело, это мы уж точно переживем. Кстати, вряд ли Гэбриелу понравится, если его девушку застукают за тем, как она глазеет на стриптизера. Когда начинается музыка — разумеется, это страстное воркование Тома Джонса, — я наконец заканчиваю и украдкой заглядываю в комнату.

И едва не падаю в обморок.

В углу стоит огромный ярко-желтый магнитофон. Разумеется, в Британии может быть два подобных чудовища, и даже в крошечном уголке юго-восточного Корнуолла…

О Господи. Таких совпадений не бывает.

Пока девицы стонут и вздыхают, стриптизер, в карнавальном костюме полисмена раздевается до плавок и крутит наручниками над головой. Я не вижу его лица сквозь толпу возбужденных девиц, но… желтый магнитофон, «фиеста» у входа, странные отсутствия, краска для волос… Все начинает обретать смысл.

Конечно, Ричард не…

Не может…

Ни за что…

Я вытягиваю шею, но, разумеется, мне не хватает роста, чтобы разглядеть. Впрочем, улики ведут к единственному выводу, и я, словно новый Эркюль Пуаро, понимаю, что разгадала тайну.

Я тяну Мэдди за рукав:

— Взгляни-ка на стриптизера.

Она хмурится, занятая подсчетами.

— Я все еще жена священника. И потом, — моя подруга на мгновение отрывается от записной книжки, — в жизни достаточно повидать одного стриптизера, чтобы ухватить суть…

— Поверь, такого ты никогда не видела…

— Я пытаюсь привести в порядок заказы.

— Я серьезно, Мэдс. Ты обязана увидеть этого парня.

— Ну ладно. — Мэдс бросает блокнот на стол. — Если в результате ты успокоишься…

Она откладывает калькулятор и проталкивается через толпу улюлюкающих девиц в первый ряд.

Я закрываю глаза и начинаю считать. Один, два, три…

— Очень мило, — говорит Мэдс. — Хотя я не понимаю, из-за чего столько шума. Неужели тебя так легко удивить? А вон тот тип, пожалуй, и впрямь неплох… — добавляет она, заглядывая на кухню, где работает маляр — сейчас он полощет в раковине кисти. — Отличная задница…

— Забудь про нее! Ты не видишь, что это за стриптизер? — взвизгиваю я, становясь на цыпочки и пытаясь разглядеть мужчину. — Мэдс, там Ричард! Преподобный танцует стриптиз!

Музыка как раз замолкает, и мои слова звучат в тишине. Женщины оборачиваются и глазеют на меня. Потом кто-то отходит в сторону, и я наконец вижу стриптизера, сплошь в губной помаде. Он стоит среди толпы, побрякивая наручниками.

И это не Ричард.

Ой.

Зато маляр, чью задницу только что оценила Мэдс, вдруг оборачивается. Хотя лицо и волосы испачканы краской, его ни с кем невозможно спутать — мне хорошо знаком этот сердитый, пронизывающий взгляд. Кажется, он в ужасе оттого, что жена и ее подруга застигли его в комбинезоне.

— Ричард? — выпаливает Мэдди в сильнейшем смущении. — Что происходит? Почему ты здесь? Ради Бога, скажи, что ты не стриптизер!

— Конечно, нет, — огрызается Ричард. — О чем ты только думаешь, Кэти? Как ты посмела сказать, что я стриптизер? Совсем с ума сошла?

— Но магнитофон! — пищу я. — Постоянное мытье! Краска для волос!

— Я подрабатываю маляром! А за работой люблю слушать музыку. Молодой человек одолжил мой магнитофон, потому что свой у него сломался, — объясняет Ричард с раздражением в голосе. — И дома мне приходится тщательно мыться, чтобы смыть краску. Единственное, что я снимаю на работе, так это старые обои со стен. Господи, Кэти, я ведь священник!

— Подрабатываешь маляром? — упавшим голосом вторит Мэдс.

— Но при чем тут краска для волос? — вмешиваюсь я, потому что это действительно не дает мне покоя.

Ричард закатывает глаза.

— Кэти, я седею! Впрочем, не стоит оповещать твоих друзей журналистов. — Он краснеет. — Достаточно уже, что жене известна степень моего тщеславия…

— Я давно это знала, — говорит Мэдди. — Но зачем тебе подрабатывать?

— Седые волосы… Все ясно, — снова вклиниваюсь я. Может, стоит сбежать — прежде чем Ричард оторвет мне голову?..

— А что вы-то делаете здесь? Вас пригласили на вечеринку?

— Не совсем… — Мэдс делает серьезное лицо. — В общем, не только ты решил подработать.

Ричард обводит взглядом комнату. Кружевное белье, вибраторы, съедобные трусики…

— О Господи. Быть не может.

— По-моему, нам обоим нужно объясниться, милый, поскольку до сих пор мы не отличались излишней откровенностью, — поспешно говорит Мэдс, потому что у Ричарда на виске начинает пульсировать жилка. — Может быть, поговорим в каком-нибудь более уединенном месте?