Она видела себя на месте Леоны, когда та пришла домой после похода на рынок. Крошечный домик поблизости городских стен, в котором они обитали с Изольдой, был пуст. Изольде было строго-настрого запрещено выходить из дому без сопровождения Леоны. Леона всегда боялась, что красота девушки вкупе с наивностью остановившегося в развитии пятилетнего ребенка могут вовлечь ее в беду, если рядом не будет никого, кто мог бы следить за ней. Правило это Изольда вовсе не считала ограничением, в этом Леона была совершенно уверена, насколько вообще можно быть уверенной в чувствах Изольды, всегда оставлявших место неизвестности. Но Леона была убеждена, что речь идет только о благе девушки. У Изольды была одна причуда: она любила сидеть у окна и смотреть на улицу. Если рассказать ей, что однажды к ней придут гости, или если на улице происходило нечто интересное, она с радостью соглашалась посидеть у окна и подождать Леону. Она могла целые дни проводить вот так и получала от этого огромное удовольствие. Ожидание прихода обещанного события, казалось, все время сидело в ней, а предвкушение этого полностью заменяло девушке настоящие происшествия.

Но Изольды не было ни у окна в комнате на первом этаже, ни в их общей спальне на втором. Она исчезла. Ее также не оказалось ни в одном месте города, куда они ходили вместе, не говоря уже о приюте, из которого Леона ее в свое время забрала. Соседи ничего не заметили. День был базарный, и если они и оставались у себядома, то занимались тем, что пополняли запасы или готовили. Похоже, ясным было лишь одно: Изольда должна была уйти по собственной воле. Конечно, членораздельно говорить она не умела, но могла закричать, если что-то шло наперекор ее обычно спокойному нраву. А уж если она кричала что было сил, то стражи наверху, у городских ворот, начинали высматривать, откуда же приближаются орды татар.

Три дня Леона не получала никаких известий. Она попыталась обратиться к городскому судье, а затем к главе правительства земли, но оба и слушать ее не стали. На третий день в ее дом неожиданно ввалились трое мужчин. Повинуясь инстинкту, Леона попыталась спастись бегством, но какой-то человек, стороживший черный ход, загнал ее обратно в дом. Тем временем к мужчинам присоединилась важная дама с закрытым вуалью лицом. Посетители принесли с собой одно из грошовых украшений Изольды, чтобы доказать, что девушка находится в их власти.

– Ты должна ненавидеть меня, детка, – прошептала Леона, При этом она так сильно дрожала, что было слышно, как у нее стучат зубы.

Агнесс прижала старушку к себе.

– Конечно же, не должна. С чего бы это?

Несколько раз Леона пыталась снова заговорить, и наконец ей это удалось.

– Потому что я предала тебя, – выдавила она.

Агнесс и Александра обменялись обеспокоенными взглядами.

– Эта дама сказала мне, что с Изольдой ничего дурного не случится. Она, мол, всего лишь гарантия моего… моего сотрудничества.

– В чем?

– Женщина стала расспрашивать меня о Праге. О том времени, когда я жила здесь. Затем они ушли. Дама пообещала, что они вернутся и приведут с собой Изольду, – в том случае, если я им все рассказала.

– Все? В каком это смысле?

– Через пару недель они снова пришли, как раз когда я уже сума сходить стала от беспокойства. Я снова была вынуждена отвечать на их вопросы.

– И снова о Праге?

– Нет, о… о… кардинале!

– И когда это все началось? – вмешалась в разговор Александра.

– Почти год назад, – всхлипнула Леона. – Снег как раз начинал таять.

– Что? Целый год? Но почему ты пришла к нам только сейчас?

– Так они ж говорили мне, что сделают что-нибудь с Изольдой, если я их выдам. И они… и они…

– Ну что еще?

Глаза Леоны расширились.

– Однажды они положили передо мной платок. В него было что-то завернуто. Меня заставили развернуть его. Я увидела засохшую кровь… а потом… там лежал палец, о святая Дева Мария, отрезанный палец!

У Александры перехватило горло. Леона сделала нервный жест рукой.

– Нет, это не… Изольды, но они мне сказали, что, если я только посмею раскрыть их тайну, палец уже будет ее, и я… я… и я все время думала, кому же он принадлежал раньше… Он был такой маленький, такой худенький… как у девочки.

На этот раз глаза Агнесс и Александры, которые снова переглянулись, горели от гнева. Леона громко всхлипнула.

– О боже, о боже, все это время я только и делала, что думала, кому бы мог принадлежать этот палец!

– Но почему ты не отправила послание с Андреем? Он ведь навестил тебя, когда заезжал в Брюн?

Леона отчаянно замотала головой.

– Я не осмелилась. Я притворилась, что меня нет дома, когда он постучал ко мне в дверь.

– Леона, – позвала ее Агнесс, – Леона, посмотри на меня. Как ты думаешь, кто эти люди?

– Я не знаю. Сначала я думала, что они связаны с протестантами, потому что они расспрашивали меня о кардинале, В Моравии католики и протестанты не так открыто враждуют, как в Богемии, но они все равно ненавидят друг друга.