Тайша хмуро переглядывались и негромко перешептывались, а лицо Юлтана с каждой секундой становилось все мрачнее.

– Мне, казалось, посланник нефритового Правителя должен был быть извещен о происходящем, — старец, взявший на себя роль голоса совета, мазнул взглядом по массивной фигуре баскака и вновь посмотрел в лицо Ханю. — Если же я ошибаюсь, то позвольте объяснить наши трудности. Любая война, которая грозит нашему народу на востоке, не сможет и близко сравниться с той черной бедой, что изгоняет наши кочевья с севера. В отличие от молодых юнцов мы обладаем опытом и избавились от глупой бравады еще десятилетия назад, и мы понимаем всю опасность столкновения с теми, кого не смогло сокрушить ни могущество вунгаев, ни ярость степных шабнаков, ни даже само бесконечное время.

– Речь, как я понимаю, идет о тех существах, которые известны по вашим преданиям как мангусы, демоны–людоеды? — упоминание чудовищ вызвало среди тайша на удивление бурную реакцию, многие немедля сложили руки в молитвенном жесте, призывая своих родовых духов–защитников, другие зашарили в складках кафтанов в поисках охранительных амулетов.

– Значит, вас все–таки известили, — сделал непротиворечивый вывод бывший каган.

– Мне хотелось бы услышать подтверждение этих слухов непосредственно от тех, кто принимает решения, — жестко ответил Хань.

– Вы его получили, тайпэн. Да, племенные воины мангусов изгоняют наши кланы и роды ракуртов с исконных территорий, и от тех, кто пытался им противостоять остались лишь обглоданные кости. Мы не можем заставить улусы тиданей совместно выступить против такого врага, многие смотрят на ослабление своих соседей… с удовлетворением, — говорить последнее утверждение старейшине было явно неприятно. — Однако против обычных людей они готовы сплотиться, ведь в отличие от мангусов, манериты обладают тем, что можно забрать.

– Говорите об этом так открыто?

– К чему прятать за ложью истину, известную всем. Здесь не Золотой Дворец и нет времени для дипломатических игр. Думаю, отсылая сюда полководца, а не посла, ваш хозяин прекрасно это понимал.

– Равно как и то, что манериты находятся под защитой Нефритового престола, и ваши слова могут быть истолкованы как прямой вызов Империи, — Ли решился–таки немного надавить на оппонента, хотя и не хотел доводить напряжение до опасного пика.

– Пусть так, — холоднокровно согласился тайша, несмотря на заметное нервное оживление в рядах своих соратников.

– Неужели вы боитесь их так сильно? — невольно вырвалось у Ханя, вместо той фразы, что уже была заготовлена им заранее.

Надо отдать ему должное, в отличие от баскака и многих других, услышавших этот вопрос, старик, сидевший перед тайпэном, не издал изумленного вздоха и не изменился в лице. Он лишь прикрыл глаза на мгновение дольше, чем если бы просто моргнул, и ответил все тем же спокойным, лишенным эмоций голосом.

– Можно ли бояться смерти? Многие бояться, но многие принимают ее как неизбежность, не испытывая чувств и эмоций. Мангусы — это часть степи, как ураганный ветер или воды рек, разливающиеся по весне. Если они приходят, то никто не спрашивает почему, с ними можно бороться, но нельзя победить. И мы принимаем это, как принимали наши пращуры. Вы думаете, что это можно изменить? Или просто надеетесь на какой–то сиюминутный выход, что позволит вам добиться искомой цели? В любом случае, у вас ничего не выйдет, и вы никогда не поймете этого до конца.

– Возможно, ведь я итак не увижу всей картины, потому что ваш страх слишком сильно затмевает собой оставшееся полотно, — Хань пытался сдерживаться, но звенящие нотки гнева все равно прорывались наружу.

Тайпэн ничего не мог с собой поделать. Ненависть к тем, кто взял на себя право управлять, но исполняет свои обязанности так, как удобно ему, а не так как следовало бы, ослепляла его, как и в тот день во дворе гарнизона Ланьчжоу, когда он отбросил почтение к титулам, призвав к ответственности их носителей. Тот, кто заботится о своем народе, не имеет права решать его судьбу, руководствуясь страхом и собственными сомнениями, не изучив всех путей и не выслушав всех предложений. Он может отвергать их во имя блага большинства, не воспринимать всерьез из–за откровенной глупости, препятствовать им ради общих интересов, но он не смеет игнорировать то, что существует, то, в чем ему следует разбираться, и то, что всегда необходимо понимать.

– У всего есть причина. Весенние воды разливаются из–за тающих снегов, и песчаная буря рождается среди барханов не по собственной прихоти. Но если вы боитесь задать вопрос, то мне не остается ничего другого, как сделать это за вас.

– Задать вопрос?! — непонимающе воскликнул кто–то из старейшин, явно удивленный тем поворотом, что принял вдруг разговор.

– Вопрос о причинах, — пояснил Ли.

– Вы? — усмехнулся другой старик со смесью презрения и недоверия. — Отправиться в логово демонов, чтобы просто узнать причины их действий? Ваш разум, похоже, не так тверд, как нам казалось поначалу.

– В моем предписании написано «и следовать далее, куда потребуется», — спокойствие вновь вернулось к Ханю, как будто четкое определение новой цели, намеченной им, разом избавило Ли от пришлых терзаний. — Там не написано ничего о том, что я должен торговаться с вами, как вы, наверное, ожидали. И нет ни слова об угрозах и необходимости сломить непокорных. Я просто совершу то, что следовало исполнить вам, раз только чужак, помнящий о своем долге, способен сделать это ради жизней тиданьских женщин и детей.