— Ты ни черта не понимаешь, — сообщили мне так, будто я обязана была быть всепрощающей и всепонимающей идиоткой.

Я? Тиму? Что-то должна? Ну, нет. С этими предъявами — к Ане.

— А мне никто не объяснял, как я должна 'по-ни-мать', — заявила с сарказмом, сил на который почти не осталось. Плакать сейчас хотелось мучительно сильно. — Извини, — усмехнулась, не обращая внимания на стоящие в глазах слезы, — я забываю все время о твоей великой true love… Кстати, — замолчала, выдерживая паузу, чтобы усилить эффект (нет-нет, не специально, просто тупая боль комком встала в горле), — как она сейчас поживает?

Керимов вопреки ожиданиям ничего мне не ответил. Он постоял напротив меня пару секунд, вперив взгляд мне в лицо и о чем сосредоточенно размышляя. А после…Тим не кинулся меня душить, не попробовал объясниться или что-то сказать в свое безусловное опавданье (впрочем, а было ли ему, что говорить?) Вместо этого Керимов передернул плечами, будто от холода, и, все так же молча, вышел прочь из гостиной.

Я осталась стоять возле кресла, ошалело хлопая ресницами и пытаясь сообразить, что же теперь с нами будет. То, что Керимов разозлен, было вполне очевидно. А злой Тимур под одной со мной крышей, наше пребывание рядом, точно, закончится катастрофой. Но он…

Он ведь не убьет меня за то, что я наговорила?

Пока я тупо таращилась перед собой, не зная, что делать дальше, то ли убегать из квартиры, то ли снова баррикадироваться в ванной, Керимов решил возникшую между нами проблему вполне кардинально.

Дверь в спальню распахнулась от резкого удара, и лишь электродоводчик спас ее от неибежной встречи с краем книжного шкафа. Тимур, полностью одетый, в помятой рубашке без нескольких пуговиц (придется, искать их на кухне, значит), вылетел из комнаты и быстрым шагом направился в коридор.

Ах, вот оно что… Что, и чая теперь не попьете?

Сложив руки под грудью и прислонившись к стене в прихожей, я с усмешкой наблюдала за тем, как остервенело Тимур одевает ботинки. Интересно, кого это он так ненавидит? Меня, правда? А я-то думала, что в нем заговорила совесть.

Наивно, детка, оч-чень наивно.

Перед тем, как окончательно (вот теперь точно — отныне и присно и вовеки веков. Аминь!) покинуть мою квартиру, Тим вдруг оглянулся в последний раз на меня. Брови сдвинуты, переносицу украшает глубокая морщина.

Он открыл, было, рот, чтобы выдать очередную гениальную фразу мне напоследок. Но вместо этого взгляд Тимура из обжигающего презрением превратился вдруг в ледяной. И еще через мгновение передо мной стоял хорошо мне знакомый — равнодушный и абсолютно спокойный — мужчина.

Ему все равно…

Так и не произнеся больше ни одного слова, Тимур развернулся ко мне спиной и беззвучно скрылся за входной дверью. Не скрипнула ни одна пружина. Только тихий щелчок возвестил мне о том, что я осталась одна.

Как я и хотела, верно?

За сутки до этого — Ну что?! Поздравляю, Тимур! — в ответ на мое 'привет' Керимов-старший злорадно усмехнулся в трубку, и почти сразу мне захотелось пустить себе пулю в лоб. Отец умеет пугать, даже не напрягаясь.

— Хм… Спасибо, конечно. Но что случилось?

Странное поведение отца было последним, с чем я хотел бы разбираться в пятницу после обеда.

— Мне сейчас позвонила Мария, — сухо признался отец. — Рассказала о ваших с Анютой планах. Тим, у тебя нет желания лично сообщить нам о точной дате? Или ты прикажешь все новости узнавать от нашей невестки?

Новости от КОГО?!

Дурные предчувствия, мучающие меня весь день, теперь в унисон играли что-то из первых хорроров 30-х годов прошлого века. Так вот оно что. Но Аня же не идиотка, не могла же она…

— Анютка сказала, вы думали с ней о сентябре. Вы выбрали уже конкретное место?

— Какое место? — в горле в момент пересохло, язык прилип к нёбу, я потянулся за бутулкой воды, стоящей у меня на столе. Если отец немедленно не расскажет, что происходит, я придумаю еще два десятка причин, чтобы при встрече пристрелить Аню. И я очень надеюсь, что у этой девушки хватило ума не обсуждать с моей семьей ЕЕ планы.

— Только не говори, что ты не в курсе. И не пытайся отвертеться от внуков. Мы с матерью хотим, как минимум двух… Я рад, что ты, наконец, надумал остепениться…

Слова отца долетали до меня, как из другой вселенной. Страх отступал постепенно, оставляя место для злости.

— Когда вы приедете к нам, чтобы все обсудить? — поинтересовался старший-Керимов, по-прежнему усмехаясь.

О, да.

Мой отец не поленился вновь меня подколоть. Последние годы это стало самым любимым его развлечением.