Саша шагнул через порог и сдернул с головы серенькую кепочку.

— Здравствуйте, — сказал он, останавливаясь, и, комкая кепку, оглянулся на Анастасию Семеновну. Та легонько подтолкнула его в сторону Дмитрия Александровича.

Мальчик сделал робкий шаг, почти с испугом глядя на того, кто был его отцом.

— Так здравствуй же, сын! — Дмитрий Александрович бросился к Саше, прижал его к груди и молча, счастливый, обнимал и целовал его. Но он не почувствовал в покорном теле мальчика ответного порыва. «Да, да, это теперь будет самое трудное», — подумал он, отпуская сына. И вдруг, подхватив его под локти и так подняв к потолку, воскликнул:

— Ух, да какой же ты у меня крепенький! Теперь знакомься с бабушкой, — он поставил Сашу перед Варварой Константиновной. — Вот твоя бабушка.

Варвара Константиновна глазами сказала Дмитрию: «А ты как думал: разве иначе может быть?» — и спокойно положила свои руки на плечо мальчику.

— Здравствуй, внучек, — просто сказала она и поцеловала его в щеку. И перед ней Саша не проявил никаких чувств.

Притихшая в начале встречи Лидочка покраснела и, подойдя к брату, потянула его кепочку, которую он все мял и мял.

— Давай, Саша, я приберу, — сказала она. — И пойдем.

— Ты Лида? — Саша взглянул на Лиду и, наконец, улыбнулся. — А я думал, ты гораздо меньше. А ты сильная! — Он, снисходительно, словно по необходимости, усмехнувшись, пошел в столовую, куда потащила его за руку сестра.

И все пошли за ними. Варвара Константиновна усадила Анастасию Семеновну с собой рядом на тахту и заговорила о чем-то с ней, держа ее руку в своих руках. Александр Николаевич, покашливая, открыл дверь на балкон. Лида подставила деду стул.

— Наш дедушка любит у свежего воздуха сидеть, — сказала она брату так, словно Саша уже должен был запомнить эту привычку деда. — Он больной. Папа, садись сюда, — она подбежала к столу. — И мы с тобой рядом. Иди к нам, Саша.

«Как все же справедлива жизнь», — подумал Дмитрий, усаживаясь рядом с сыном и оглядывая всех близких ему людей, собравшихся в его квартире, в которую он всего несколько дней назад и заходить-то страшился.

Лида включила в люстре полный свет, и все в столовой празднично засверкало: огни люстры не отразились, а как бы утонули в дереве пианино и буфета и уютно мерцали где-то глубоко за полировкой; хрусталь заискрился, как снег под луной в мороз; фарфоровые и всякие иные безделушки как бы выбежали во множестве на свет и манили, чтобы их потрогали, поиграли ими или хоть просто полюбовались их нежным изяществом; кружево занавесей, узор ткани портьер и обивка тахты сделались отчетливыми, но они не кричали пестротой, а теплыми тонами успокаивали глаз.

«У нее был хороший вкус, — подумал Дмитрий Александрович, вспоминая Зинаиду Федоровну. — Создать этакое — настоящий подвиг домохозяйки. А самой-то и нет на таком семейном празднике. Это несправедливо».

Анастасия Семеновна и Варвара Константиновна, склонившись одна к другой седыми головами, завели тихую беседу. Варвара Константиновна уже искала дорожку к сердцу доброй женщины.

«Нет, не ко всем справедлива жизнь, — подумал Дмитрий Александрович об Анастасии Семеновне. — Простить-то она Зинаиду сможет, а своя-то у нее жизнь не повернется».

Саша сидел, спрятав руки под стол, и неодобрительно поглядывал на свою приемную мать, которая разоткровенничалась уже совсем не в меру. Сам Саша с мальчишеским безразличием относился к тому, что оказался главным героем во всей этой собравшейся в столовой компании. Это, видать, правда, что его нашли настоящие родители, но пока ничто не заставляло мальчика задумываться о каких-либо переменах в его жизни.

— Ну как, сынок, поживаешь? — спросил Дмитрий Александрович, кладя на Сашино плечо ладонь. — Каким спортом занимаешься, хотя бы скажи.

— Парусным. В яхт-клуб недавно приняли. — В тоне Саши была готовность к вежливо-откровенному разговору. И только.

Дмитрий Александрович стал расспрашивать сына о его делах. И так как жизнь современных пятнадцатилетних мальчиков ему была совсем не знакома, он расспрашивал его с неподдельным интересом. Саша понемногу разговорился. До пятого класса он был отличником, а теперь с математикой не совсем ладится — видать, дело в способностях. Спорт он любит. В яхт-клуб пошел не потому, что очень любит море, а потому, что парусный спорт — самое интересное, чем можно заняться, живя в Славянском Порту.