— А линия газеты… — продолжал Бутурлин, не отворачиваясь от окна. — Женя, это я вам. Я не меньше вашего уважаю печать, верю в ее силу. Так же знаю, что газета наша слабая. Но… Придет настоящий редактор, он и найдет линию. А мне, честно говоря, даже нельзя в этом деле мудрить. Я же не газетчик. Только напутаю, напорчу.

— Cкaжитe лучше, Леонид Петрович, кто вы в душе: консерватор или новатор? — выпалила Женя.

— Вопрос прямой! — Бутурлин неожиданно хорошо рассмеялся. — Я ни то и ни другое: я нечто среднее. Я, пожалуй, инструментик для обобщений. Я экономист, плановик…

— Однажды, я слышала, вы говорили, что у нас в государственном масштабе хромает организация материально-технического обеспечения промышленности. При чем тут государственный масштаб? У нас на заводе поточное производство подшипников, это современное социалистическое предприятие, а почему мы план к Первому мая не выполнили? — снова пошла в наступление Женя.

— Прежде всего позвольте заметить, что у нас отнюдь не поточное производство. — Бутурлин вернулся к столу, сел и закурил. — Вот смотрите. — Он взял лист бумаги и нарисовал ряд квадратиков. — Вот цеха нашего завода: это кузнечный… токарно-автоматный, термический…

— И так до сборки, — подхватила Женя. — Не стоит тратить время на элементарные объяснения.

— Совершенно верно. Но у нас на заводе нет ни одного конвейера, а между всеми цехами находятся межоперационные склады деталей подшипников. В поточных линиях этого нет. Это элементарное различие.

Женя смутилась, и Бутурлин, заметив это, поспешил поправиться.

— Но это между прочим. У нас современное массовое производство подшипников. В этом вы правы. И, конечно, когда мы не выполняем план, нам кисло, даже горько. Не выполнив план раз, другой и третий, мы удивляемся: как же так? У нас действует закон пропорционального планомерного развития народного хозяйства, а вот план-то мы и не выполняем. А знаете ли, что рост промышленности обгоняет наше умение управлять ею? И не только на нашем заводе, а и в государстве.

— Ну уж будто и в государстве? — недоверчиво заметила Вика.

— Да! У нас в государстве планируется все народное хозяйство. Планируется и каждый наш подшипник. И вот что важно: у нас, в нашем общегосударственном производстве, планируется наиболее целесообразное распределение труда миллионов тружеников. А эго вечная проблема, стремление к ее решению всегда будет двигать прогресс. И чем выше будет уровень развития производительных сил, тем все большее значение будет приобретать эта проблема. — Бутурлин заметил, что Вика готовится к новой атаке, и опять поставил щитом между нею и собой свою узкую ладонь. — Возьмите металл, из которого мы делаем наши подшипники, это же часть труда всего советского народа, которую мы должны получить в определенное время и в необходимом количестве, тогда и мы внесем свою долю в общественный труд всего народа. Всегда ли получаем то, что нужно?

— В газету то и дело поступают жалобы на снабженцев, — сказала Женя.

— Ну вот… — Бутурлин согласно кивнул. — А снабжение-то подчас и выходит за пределы возможностей снабженцев… Конечно, есть ловкачи, которые достают, как говорится, из-под земли. Но это в нашем государстве наказуемо. Скажу прямо — и не пугайтесь этого — организация материально-технического снабжения промышленности уже недостаточно гибка для нашего огромного всенародного хозяйства. И в ближайшем будущем мы будем свидетелями интересных общегосударственных нововведений.

— А до тех пор, — спросила Женя, — будем ждать, когда наш завод металлурги страны завалят металлом?

— Если так думать, то это и будет консерватизм и все, что вы, Женя, хотите мне пристегнуть. Давайте-ка лучше рассмотрим, что же такое производительность труда. Это не только количество изделий за час или за год одного рабочего. Допустим, у нас на заводе один станочник станет обтачивать колец на десять процентов в месяц больше. С тем же браком, с тем же отходом металла, при том же штате начальства и прочих накладных расходах. Устраивает ли только это нас? Нет и нет! А вот, к примеру, у нас на заводе, наконец, будет налажено производство не из сплошных стальных стержней, а из труб. От трубы кольцо легче и быстрей отрезать, нежели отковать из стержня, металла меньше в отход пойдет. Вот и поднимется производительность труда не только нашего рабочего, а и рабочего металлургического завода. Снижение брака улучшает снабжение нашего завода металлом и повышает уровень производительности груда во всей стране. Но вот беда: металлургия еще не в состоянии снабжать нас трубами…

Вика в упор взглянула на инженера и строго сказала:

— Тот метод контроля, который я предлагаю, позволит значительно снизить брак, не дожидаясь этих самых труб.

— Да, вы правы: у нас еще есть элементы вульгарного, пошлого отношения к труду… — заговорил с неожиданной жесткостью в голосе Бутурлин. — Вы, Виктория Сергеевна, правы с вашим предложением о новых формах контроля. Я уже предвижу огромные выгоды…

— Но в чем же загвоздка? — Вика с сердцем хлопнула ладонью по столу.

— Очень во многом. — Бутурлин поочередно взглянул на Женю и Вику. — Будем говорить откровенно, как коллеги по производству и по газете. Вы, Виктория Сергеевна, сказали, что мы должны помнить о душе, совести рабочего. Очень верно сказали. Но вы говорили, по существу, о том уже поистине коммунистическом отношении к труду, которое должно быть массовым, душевным и неугасающим порывом. Этот порыв приказом директора не создашь. У нас на заводе вообще для этого должна быть создана благоприятная атмосфера.