«Придоша свей (шведы) в силе велице… И сташа в Неве в устье Ижоры хотяша восприяти Ладогу, просто же реку и Новгород и всю область Новгородскую…» Шведское рыцарство хорошо знало, что шло оно воевать землю богатую, которой не от кого было ждать военной помощи. Монголо-татарское нашествие на долгие годы обескровило русские княжества, так и не сумевшие объединиться против общего врага.

Ярл Швеции Ульф Фаси и могущественный Биргер из княжеского рода Фолькунгов, известный полководец, который один мог выставить личное войско из дружинников и ополченцев — свободных землепашцев в 5000 человек, воинственные католические епископы были уверены в победе.

Уверенность в победе позволяла королевским военачальникам даже не торопиться с выходом корабельной армады на просторы Ладожского озера. Шведское войско высадилось в том месте, где в Неву впадает река Ижора с притоком Большая Ижорка. Место это называется Буграми. Стоянка была временной.

Огромная королевская флотилия причалила к левому невскому берегу и встала на якоря. Суда стояли в два ряда: борт к борту, нос к носу. С крайних шнеков на берег переброшены достаточно широкие сходни, между кораблями — мостики.

Корабельщики и часть простого воинства, не имевшего шатров, ночевали на палубах шнеков. Шведские военачальники, рыцари, епископы, их оруженосцы и слуги ночевали в шатрах на берегу. Коней свели с судов на твердую землю.

Свои походные шатры шведы поставили на возвышенном сухом месте. Для королевских полководцев слуги поставили на пригорке большой, шитый золотом шатер, хорошо приметный со всех сторон. Вокруг лагеря расстилалась покрытая сочной травой довольно обширная поляна. Она начиналась от Ижоры, достигала заросшего низкорослым кустарником болота, шла вверх по берегу и обрывалась у опушки глухих ижорских лесов.

Самонадеянные Ульф Фаси и Биргер, опытные полководцы, не стали ставить на невском берегу крепкую, а самое главное — дальнюю стражу вокруг лагеря. Шведы выставили лишь часовых вокруг шатров, а на шнеках бодрствовали дозорные из корабельщиков. Потомки мореходов-викингов прекрасно знали, что такое бдительность судовых экипажей на воде.

Можно высказать два предположения, почему предводители шведского войска разбили свой лагерь именно в этом месте.

Первое. Переход по Балтике многочисленной корабельной армады притомил шведов. И полководцы Эрика «Картавого» решили дать войску возможность отдохнуть. Вполне вероятно, что они могли ожидать подхода отставших в беспокойном море шнеков или прибытия дополнительных воинских сил.

Второе и скорее самое главное, о чем историки почти всегда забывают. Впереди по Неве имелись пороги, мешавшие движению глубоко сидящих в воде судов. Шнеки же являлись кораблями, специально строившимися для морских плаваний. В те времена известковые кряжи (речные рифы) делили полноводную Неву на два рукава и сильно затрудняли судоходство по ней. Скорость течения воды в извилистых протоках достигала 15 км в час. Пороги преодолевались при хорошем попутном ветре и на веслах. В летний период направление ветра, как правило, было встречное плывущим со стороны Финского залива — от Ладожского озера. Это обстоятельство, пожалуй, и вынудило корабельную рать шведов стать временным лагерем в удобном для них месте и ждать благоприятного момента (попутного сильного ветра), чтобы продолжить поход к Ладоге. Шведы, не раз ходившие походами на новгородские земли, знали водные пути к русской крепости. Впрочем, как и саму крепость.

Князь Александр Ярославович, получив спешное донесение о приходе многочисленной шведской рати на невские берега, собрал у Софийского собора княжескую дружину. Он «укрепил» ее страстной речью ратоборца — великого патриота земли Русской. Так по древней традиции поступали на Руси князья и воеводы, готовясь выступить в поход на врага.

Молодой новгородский князь не колебался в выборе решения. Он приказал немедленно выступить против шведов, вступивших на порог русской земли.

В поход Александр Ярославович взял с собой небольшое войско: 300 конных княжеских дружинников, 500 отборных новгородских конников и 500 пеших ополченцев. Великий Новгород мог выставить во много раз больше воинов, но на это потребовалось бы несколько дней. Князь спешил как полководец нанести противнику упреждающий, внезапный удар. Он не мог не знать от «морской стражи» ижорян, что шведов пришло на берега Невы как минимум в три раза больше, чем войска, которое имелось под рукой. Летописец отмечал: «уже бо приближишася ратнии, тем же мнози новгородци не совокупилеся бяху, понеже ускоре князь поити».

Перед князем Александром стояла задача как можно быстрее и — самое главное — скрытно подвести новгородскую рать к шведскому войску. В неожиданности удара заключалась значительная доля успеха, ведь русичи «иде на них (шведов) в мале дружине».

Русское войско форсированным маршем, без обозов, двинулось к Неве, чтобы успеть застать противника в лагере близ устья Ижоры. Пешцы двинулись вниз по Волхову на насадах. Конница шла вдоль берега реки. О скорости передвижения русских конных дружин лучше всего говорит то, что расстояние в 150 км, если всадники ехали «вборзе», «о дву-конь», обычно преодолевалось за 12–14 часов. Судовая рать по реке двигалась еще быстрее — помогали течение, паруса, весла, отсутствие естественных препятствий.

Можно утверждать, что Александр Ярославович разгадал план похода ярла Ульфа Фаси и королевского зятя Биргера, решивших в первую очередь овладеть крепостью Ладога. Туда и привел свое войско новгородский князь, опередив шведов. Взяв из городского гарнизона 150 конных воинов-ладожан (по всей видимости, в крепости Александр оставил достаточное количество ратников для защиты ее стен), русское войско двинулось «воевать» незваных пришельцев.

Старейшина ижорян Пелгусий вместе со своими воинами (дружина племени насчитывала до 50 человек) продолжал незаметно вести наблюдение за шведами. Ижоряне прекрасно знали местность и лесные тропы и потому князь Александр получал от «морской стражи» вести своевременно. Достоверная информация о противнике позволяла ему действовать уверенно и инициативно.