Объединенное ударное авианосное соединение Тихоокеанского флота США, всего несколько часов назад лишившееся обоих авианосцев и большей части боевых кораблей и, де факто, превратившееся в десантно-вертолетоносное, осталось без командования. Один из адмиралов погиб, второй сдался в плен. На соединении осталось 7 кэптэнов (командиры «Пелелиу», крейсера УРО «Порт Рояль» и пяти десантных вертолетоносцев). Имелись, правда, целых два генерала — командиры дивизий Корпуса морской пехоты, но в океане они являлись обычными пассажирами и правом голоса не обладали. Покидая арьергард, адмиралы не удосужились назначить старшего. Теперь они уже не могли отдать соответствующий приказ, а связь с командованием ВМФ отсутствовала.

Кэптэны взялись делить власть. Претендентов оказалось двое. Грумэн, командовавший «Пелелиу», считал, что соединение должен возглавить он, как командир самого крупного из входящих в него кораблей. Маккензи соглашался, что тот действительно командует самым большим кораблем, но он то, командует самым крупным военным кораблем, ракетоносным крейсером, черт возьми!

Тут Маккензи доложили, что к соединению тридцатиузловым ходом приближается другой крейсер, тяжелый и, в отличие от его «Тикандероги», действительно ракетоносный. Маккензи сдулся. Воевать в одиночку (фрегаты и единственный эсминец можно не считать) с русским убийцей авианосцев ему было явно не с руки. Тем более, что русский шел не один. По бокам от него двигались два БПК, а чуть в стороне, отрезая путь к отступлению, мчался на манер торпедного катера какой-то непонятный эсминец, который Маккензи активно не нравился. Во-первых, судя по габаритам, водоизмещение этого корабля было существенно больше, чем у его собственного крейсера. Во-вторых, ракетные контейнеры, расположенные двумя блоками по четыре на каждом из его бортов и приподнятые под острым углом к горизонту, были слишком большими для обычных крылатых ракет. В-третьих, черт возьми, эсминцы всегда были наиболее быстроходными кораблями, но 50 узлов — это уже слишком!

Русские не стреляли, и это было хорошим признаком. «Гранит» бьет за сотни миль, а до русского крейсера было уже не более десяти. Маккензи вскинул цейсовский бинокль (умеют же немцы делать хорошие вещи) и приник к окулярам. Крейсер рывком приблизился. Ничего себе! Перед надстройкой русского крейсера была установлена трехорудийная башня чудовищно большого калибра. Кэптэн бывал на «Айове» и видел ее громадные орудия. По сравнению с тем, что он наблюдал сейчас, это были детские пукалки. Внешний диаметр стволов, навскидку, составлял около метра!

Башня русского крейсера повернулась, стволы немного опустились и их черные жерла уставились точно на Маккензи. Кэптэн не первый год служил на флоте и знал, что это означает.

— Спустить флаг, — отдал он команду, не отрываясь от бинокля. — И поднимите быстрее на фалрепе белую простыню. Мы сдаемся.

Орудия русского крейсера сдвинулись в сторону и больше не целились в «Порт Рояль». Теперь на прицеле оказался один из фрегатов.

— Быстро спускайте флаги и поднимайте белые тряпки, — скомандовал кэптэн своим подчиненным коммандерам на эсминце и фрегатах. — Эту партию мы проиграли.

Маккензи не знал, что проиграна, была не партия и даже не только операция «Разящее торнадо». Проиграна была война, проиграны мировое господство и беспредельная власть. На данный момент этого не знал не только Маккензи, но и большинство американцев. Они все еще верили, что их страна является сильнейшей в мире и может безнаказанно нести «демократию» куда ей заблагорассудится. Что она и дальше сможет тоннами печатать доллары и впаривать их всему миру как стеклянные бусы дикарям. Мир изменился, но Америка об этом еще не подозревала.

Господин Сааков не был горбатым в ортопедическом смысле этого слова. Ну, сутулился немного, галстук иногда жевал, под настроение, но в целом, с медицинской точки зрения, он был почти здоров.

Фобий у человека, конечно, хватало. Некоторые даже считали, что их у него было явно избыточное количество. Но фобии, это еще не паранойя. Хотя, на русских танках и десантниках Сааков был, как говорится, слегка подвинут. Мерещились они ему периодически, вместо зеленых чертей.

А тут, как ему доложили, их в Абхазии собралось аж две полноценные дивизии. Это немножко больше, чем батальон миротворцев, но цифры всегда были слабым местом господина Саакова. Путался он в них.

Второй слабостью господина Саакова были американцы. Вот их он любил. Любил искренне, самозабвенно, до потери рассудка и здравого смысла. Да и как их можно было не любить? Ведь они бесплатно одаривали страну оружием, строили Макдональдсы и главное, давали лично господину Саакову много чудесных зеленых бумажек, которые он уже давно коллекционировал. У американцев даже была своя собственная Джорджия, и некоторые их президенты эти Джорджии иногда путали. Это было так мило и волнительно!

Господин Сааков всегда слушался американцев. Правда, в прошлый раз они ему не помогли. Были очень заняты на Олимпийских Играх. Но до следующих Игр было еще целых два месяца, и американцы пообещали ему, что вместе они смогут все закончить еще до их начала. Заодно и медалей появится возможность урвать побольше.

В общем, в четыре утра 23 мая грузины начали очередную войну. Теперь, для разнообразия, с Абхазией. Флот гордо вышел из Поти и обстрелял тремя крылатыми ракетами Сухуми. Ракеты были благополучно сбиты, и город не пострадал.