Придерживая полотенце левой рукой, я поднял правую. Плечо пересекала красная полоса. Слим посмотрела на нее и нахмурилась. Потом она нежно взяла меня за запястье и за локоть, приблизила мою руку к лицу и поцеловала покрасневшую кожу. Мне по-прежнему казалось, будто кто-то ударил меня по руке ломом, но теперь я чувствовал также прикосновение губ Слим. Они были мягкими и прохладными.

Посмотрев мне в глаза, она спросила:

— Теперь лучше?

— Да, теперь все отлично, — заверил я.

Она отпустила мою руку.

— Я не собиралась тебя пугать, — сказала она. — Я думала, что ты в доме.

— Я стал беспокоиться за тебя.

— Я все время была здесь.

Я пожал плечами.

— Конечно. Просто… тебя не было так долго.

— Я не могла уйти, пока машинка не закончила работать, — она посмотрела на себя и повела раскрытой ладонью над голым бедром, как бы намекая на то, что под рубашкой на ней ничего не было.

Как будто я еще не заметил.

— Раз уж все равно надо запускать машинку, — пояснила Слим, — я решила закинуть в нее и некоторые свои вещи. — Она покраснела, поколебалась секунду, как будто хотела еще что-то добавить, потом отвернулась. — Только вот беда в том, что я никак не могу запустить сушилку.

Я обнаружил, что улыбаюсь.

— Что, мечтаешь о мокрых джинсах? — спросила Слим.

Я помотал головой.

— Просто… Я боялся, что ты снова потеряешься.

Ее брови взлетели вверх.

— Что значит, снова потеряюсь? Я никогда не терялась.

— Но я-то думал, что потерялась.

— Да, но ведь я не терялась. Я все время знала, где нахожусь.

— Ну, наверное.

— Не наверное, а точно, — она рассмеялась и спросила: — Так что нам делать с сушилкой? Поколебавшись, я спросил:

— А что с ней не так?

— Она не запускается. Смотри, — Слим подошла к машинке. Когда она наклонилась, чтобы захлопнуть дверцу, задний подол ее рубашки приподнялся на пару дюймов. Я постарался смотреть в сторону. Но прежде чем мне удалось отвести глаза, Слим выпрямилась.

Не успел я решить, чувствовать ли облегчение или разочарование, она перегнулась через машинку, чтобы дотянуться до кнопок управлений. Вот тут рубашка по-настоящему задралась.

— Видишь? — спросила Слим.

Еще бы я не видел!

— Она должна была заработать, но ничего не происходит.

Я промычал что-то нечленораздельное.

Она выпрямилась и повернулась ко мне. Я, должно быть, был красный как помидор, но она вела себя так, будто ничего не заметила. Так же, как не видела, как приподнимается спереди мое полотенце.

— Почему она не желает работать?

— Я уверен, что еще как желает.

Она хмыкнула, но я заметил, что ее позабавил мой ответ.

— Ты знаешь, о чем я.

— Ты уверена, что все делаешь правильно? — уточнил я.

— Я знаю, как завести сушилку.

— Я уверен в этом.

— И что же это должно значить? — спросила она.

Я постарался не слишком широко ухмыляться.

— О, ничего особенного.

Она вытянула вперед правую руку, свернула большой и указательный пальцы колечком и щелкнула меня по носу. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы заставить меня заморгать и отступить на пару шагов. У меня заслезились глаза.

— Ой, нет, — на лице Слим изобразился почти что ужас. — Прости! Господи, ну почему я все время выкидываю что-нибудь такое? — она взяла мое лицо в ладони и поцеловала в нос. Потом — в губы.

Я потянулся было к ее грудям. Я помнил, каковы они на ощупь. Но помнил также и то, чем все закончилось в прошлый раз.

Вместо этого я взял ее за запястья и отвел ее руки от своего лица. Она немного отодвинулась.

— Мне надо посмотреть, что случилось с сушилкой, — напомнил я.

Посмотрев мне в глаза, Слим слегка кивнула.

— Отличная мысль, — сказала она тихим, немного дрожащим голосом.

Она отошла в сторону. Я подошел к сушилке.

— Ничего не происходит, когда ты пытаешься завести эту штуку?

— Сушилку?

— Да, сушилку.

— Да. Ничего не происходит.

— Может быть, какие-то проблемы с питанием.

— Скорее всего, — согласилась Слим.

— А раньше она работала?

— Ага. Мама стирала вещи пару дней назад. Все работало как надо.