— Знаю, но… — я поколебался. — Это не одно и то же.

— Трусишка.

И хотя она продолжала ухмыляться, в ее взгляде появился намек на разочарование.

О господи, подумал я.

Отвернувшись, Слим сказала:

— Нам лучше поторопиться. Кстати, я положила ножи в пакет.

— Отличная мысль. — Я взял пакет, пустые бутылки и рубашку Расти и пошел следом за Слим в кухню. Она взяла с кухонного стола свою сумочку и закинула ремешок на плечо. После этого мы вышли наружу.

Ветер усилился, но оставался теплым. Он приятно обдувал тело. Я смотрел, как развевается рубашка Слим.

Неужели она на меня злится?

Может, она чувствует себя обманутой из-за того, что я обернул рубашку вокруг талии? Может, она надеялась поглядывать на то, что могло выглядывать из-под подола у меня?

В то время как я размышлял об этом, ветер задрал подол рубашки Слим, и я увидел ее бледные ягодицы.

Слим открыла дверь и вошла в прачечную. Я вошел следом, захлопнул дверь и прошел за ней в основную часть гаража.

Остановившись позади Понтиака, Слим сунула руку в сумочку, и вытянула футляр для ключей. Отыскав в нем нужный ключ, она открыла багажник автомобиля.

Внутрь она уложила свой лук, затем стянула с себя колчан и положила его рядом с луком. Забрав у меня пакет, пристроила его рядом между луком и колчаном, потом захлопнула крышку.

Открыв водительскую дверцу, она бросила сумочку на сиденье. Захлопнув дверцу, позвала меня:

— Иди сюда.

Следом за Слим я прошел в угол гаража. Мы остановились перед набором коробок с пустыми бутылками из-под пива и газировки. Слим взяла наши пустые бутылки, встала на колени и какое-то время оглядывала сооружение. Обнаружив свободное место в одной из коробок, она сунула туда бутылки.

Она посмотрела на меня с довольной улыбкой и сказала:

— Полдела сделано.

После этого мы вернулись в прачечную. Сушилка все еще работала, но остановилась, когда Слим открыла дверцу. Скорчившись, Слим сунула руку внутрь и извлекла мои джинсы. Ощупав их, она с сомнением сказала мне:

— Кажется, высохли. Трудно сказать, пока они такие теплые. Могут быть еще сырыми.

— И так сойдет, — заверил я.

Она отдала джинсы мне. Пока она доставала свои обрезанные джинсы и трусики от купальника, я бросил их на верх сушилки.

Развязал узел на бедре.

Рубашка соскользнула.

Слим слегка повернула голову и уставилась на меня.

Чувствуя возрастающее возбуждение, я набросил рубашку на плечи, просунул руки в рукава и принялся застегивать пуговицы.

На лице Слим появилась легкая улыбка.

Мое сердце билось как сумасшедшее.

Я совсем спятил, подумал я.

— Ой-ой, — сказала Слим, — ты только посмотри на это.

— Извини, — я схватил с сушилки джинсы.

— Нет, погоди. Не надевай пока.

— Но…

— Просто подожди.

Я замер, а Слим поднялась на ноги. Бросив свои джинсы и купальник на сушилку, перегнулась через машину и повернула ручку — должно быть, выключая ее.

Подойдя ко мне, Слим сказала:

— Я знаю, как от этого избавиться.

— От чего избавиться?

— От этого, — она показала глазами.

— Знаешь?

Она лукаво улыбнулась мне.

— Я много чего знаю.

— Черт.

Она уселась передо мной на корточки.

О господи! Она сделает это ртом!

Мое сердце колотилось.

— Слим, я не думаю.

Она запрокинула голову и улыбнулась:

— Все будет в порядке. Мы же не хотим, чтобы ты испачкал только что постиранные джинсы, правда?

— Да, но.

Она протянула руку.

Ладно. Пусть ртом, но все-таки…

Она свернула колечком средний палец, прижала его большим, и, отпустив, щелкнула по кончику моего члена.

— АЙ!!! — завопил я.

В машине по дороге к моему дому я, сидя на пассажирском сиденье, одарил Слим неодобрительным взглядом. Она ухмыльнулась. В темноте она не могла видеть выражения моего лица и понять, о чем я думаю. Но она сказала:

— Ведь это сработало, так?

Она знала, о чем я думал.

— Да, но… черт!

— Ничего с тобой не случилось.

— Тебе хорошо говорить — это же не тебе достался щелбан.

— Мне досталось несколько в свое время.

Я подумал о Джимми Дрейке и решил не развивать тему.