— И почему же?

— Потому что это я хотела туда поехать! — с жаром воскликнула она. — В наш медовый месяц я хотела поехать в какую-нибудь экзотическую, прекрасную страну. Я взяла в турагентстве брошюры. Париж, Флоренция, Римини. И другие замечательные места. Мы могли поехать куда угодно, и я была бы счастлива. Но он… он… только и говорил… о… — Джуд взмахнула рукой, не в силах подобрать слова. — О… языковых трудностях, культурном шоке, местных инфекциях. Надо же такое придумать!

Джуд в ярости вскочила со стула.

— Поэтому мы поехали в Вашингтон и часами — сутками — веками ходили по Смитсоновскому музею и посещали лекции.

Эйдан и до этого пребывал в изумлении, но от последних слов просто обалдел.

— В медовый месяц вы посещали лекции?

— Общность интересов, — презрительно сказала Джуд. — Так он это называл. — Она всплеснула руками и зашагала по комнате. — По утверждению Уильяма, большинство пар возлагает неоправданно большие надежды на медовый месяц.

— Интересно, с чего бы это, — пробормотал Эйдан.

— Вот именно! — Джуд резко развернулась, ее лицо пылало от праведного гнева. — Духовное единение лучше? Остаться в знакомой среде лучше? К черту! Мы должны были трахаться до одури на каком-нибудь экзотическом пляже.

Эйдан только возликовал, что это не случилось.

— Джуд, мне кажется, ты должна радоваться, что избавилась от него.

— Да не в этом дело. — Ей хотелось рвать на себе волосы, и она чуть не вцепилась в них. Ее ирландское нутро кипело так, что бабушка гордилась бы ею. — Дело в том, что он меня бросил, и это меня сокрушило. Это разбило пусть не мое сердце, но мою гордость, мое самолюбие, а ведь это тоже я!

— Никакой разницы, — тихо произнес Эйдан. — Ты права. Никакой разницы.

То, что он согласился без малейших колебаний, только подлило масла в огонь.

— Теперь этот зануда едет туда, куда хотела поехать я. У них будет ребенок. И он в восторге. Когда я заговорила о детях, он выдвинул кучу возражений: карьера, образ жизни, народонаселение, расходы на образование. И он составил план.

— Что?

— План. Гребаный план, компьютерную схему. Он проанализировал состояние наших финансов, его и мое физическое здоровье, время и усилия, которые мы должны потратить на карьеру в следующие пять-семь лет. Он учел все. После этого, если поставленные цели будут достигнуты, мы обсудим — только обсудим — зачатие единственного ребенка. Но в ближайшие несколько лет Уильям должен сосредоточиться на своей карьере, своих запланированных достижениях и своем идиотском пакете акций.

Ее ярость превратилась в живое существо, рвущее когтями ее грудь.

— Он решал, когда мы заведем ребенка и вообще будем ли его заводить. Он решал, что если все же заведем ребенка, то только одного. И если он согласится на ребенка, то он решит, какого пола должен быть этот ребенок. Я хотела семью, а он пичкал меня схемами и расчетами.

Джуд дышала часто и прерывисто, ее глаза снова наполнились слезами, но, когда Эйдан встал и направился к ней, она отчаянно затрясла головой.

— Я думала, что ему вообще не нужны путешествия и дети. Я думала, что ж, так уж он устроен. Он практичный и бережливый, и честолюбивый. Но я ошибалась. Жестоко ошибалась. Он не хотел лететь в Вест-Индию со мной. Он не хотел детей от меня. Что со мной не так, Эйдан?!

— С тобой все в порядке. Абсолютно все в порядке.

— Да нет же! — вскрикнула Джуд, и ее голос опять сорвался. — Если бы я была нормальная, он от меня не ушел бы. Я скучная, ему было скучно со мной с самого начала. Всем со мной скучно: моим студентам, коллегам. Моим собственным родителям со мной скучно.

— Глупости! — Эйдан все-таки подошел к ней, взял за плечи, легонько встряхнул. — Ничего скучного в тебе нет.

— Ты меня пока плохо знаешь. Я скучная и точка. — Джуд шмыгнула носом, решительно кивнула. — Я никогда не делала ничего интересного, никогда не говорила ничего остроумного. Все во мне средненькое. Даже мне самой с собой скучно.

— Кто вбил эти мысли в твою голову? — Он бы встряхнул ее посильнее, но у нее был такой жалкий вид. — Неужели ты ни разу не подумала, что твой Уильям с его идиотскими схемами и культурными закидонами зануда из зануд? И если студенты не рвались на твои занятия, то просто потому, что преподавание — не твое предназначение?

Джуд обреченно вздохнула:

— Я неудачница.

— Джуд Фрэнсис, а не ты ли приехала в Ирландию одна-одинешенька, чтобы жить в совершенно незнакомом месте с совершенно незнакомыми людьми и делать то, что никогда прежде не делала?

— Это совсем другое.

— Почему?

— Потому что я сбежала.

Эйдан испытывал и раздражение, и жалость.

— Ты не скучная, а упрямая. Ты могла бы давать уроки по упрямству. Что плохого в бегстве, если твоя жизнь тебя не устраивала? Может, лучше взглянуть на это с другой стороны? Может, ты бежала не от чего-то, а к чему-то новому? К тому, что тебе подойдет?