— Кто эта девушка? — спросила она твердым и ясным голосом.

— Племянница Картрайта.

— Вы давно ее знаете?

— Я с ней только что познакомился.

— Она хорошенькая, но она ведь старше меня?

Лицо Элеоноры стало холодным, как металл. Она натянуто улыбнулась.

— Ей, должно быть, по крайней мере, тридцать.

— Ну, не совсем, — парировал Бентли.

Элеонора пожала плечами:

— Впрочем, это неважно.

Внезапно она отошла от него. Тед последовал за ней.

— Хотите что–нибудь выпить? — спросила его Элеонора, не оборачиваясь. — Здесь так жарко, а от всех этих криков у меня вообще разболелась голова.

— Нет, спасибо, — сказал Тед, пока она выбирала в стенной нише коктейль. — Я воздержусь.

Вертя в руках стакан с коктейлем, Элеонора сделала несколько шагов.

— Они сейчас начнут. И решать будет этот глупый старый козел.

— Я знаю, — спокойно ответил Бентли.

— Он абсолютно не в курсе дел. Веррик заставит его плясать под свою дудку, как он это сделал с Конвететом. Есть что–нибудь новое о Муре?

— По просьбе Картрайта Инвик–служба установила экраны. Веррик не препятствовал, словно его это не касается.

— И что они показывают?

— Я не ходил смотреть.

Бентли замер.

Сквозь полуоткрытую дверь он только что увидел стол, стулья, записывающую аппаратуру.

— Что это и есть…

— Они оборудовали эту комнату.

Внезапно Элеонора закричала:

— Тед, умоляю тебя, увези меня отсюда!

В дверь только что вошел Риз Веррик.

— Он знает, — сказала Элеонора ледяным голосом. — Я приехала, чтобы предупредить тебя. Он знает это, Тед.

— Это ужасно, — невыразительным голосом произнес Бентли.

— Тебе это все равно?

— Я в отчаянии, но я не могу ничего сделать против Риза Веррика. Если бы можно было что–то предпринять, полагаю, я сделал бы это, хотя и не уверен.

— Ты можешь его убить!

В ее голосе послышались истерические нотки:

— Ты вооружен. Убей его, пока он не убил нас обоих!

— Нет, я не стану убивать Риза Веррика. Это исключено. Я подожду дальнейшего развития событий. И хватит об этом.

— И со мной тоже… хватит?

— Ты знала о существовании бомбы? Элеонора задрожала всем телом.

— Что я могла сделать?

Обезумев от страха, она шла за Бентли сквозь сверкающую, смеющуюся толпу.

— Тед, я ничего с этим не могла поделать. Ты согласен, Тед?

— Ты знала об этом во время нашей ночи и тем не менее посоветовала мне работать с вами.

— Да!

Элеонора с вызовом преградила ему путь:

— Да, я знала это. Но все, что я говорила тебе той ночью, — правда. Все, Тед.

— О господи! — пробормотал Тед, с отвращением отводя глаза.

— Выслушай меня! — Она умоляюще взяла его за руку. — Риз тоже знал. Все знали. С этим ничего нельзя было поделать: кто–то ведь должен был быть в теле Пеллига в тот момент, так ведь?

Он резко высвободился, и она, задыхаясь, побежала за ним.

— Ответь мне! — завопила Элеонора.

Бентли попятился назад, потому что перед ним прошел старик, бормоча что–то в свою седую бороду. Он вошел в комнату и шумно положил на стол огромную книгу, которую все время таскал под мышкой. Не спеша высморкавшись, он критически оглядел расставленные стулья и занял место во главе стола.

Риз Веррик, с холодным видом сидевший напротив окна, обменялся с ним несколькими словами. Мгновение спустя появился и Картрайт.

Медленно и как бы сожалея обо всем, вновь застучало сердце Бентли. Заседание начиналось.

Их было пятеро.

Во главе стола расположился Воринг, обложившийся сводами законов и своими записями. Разделенные двумя пепельницами и жуткого вида графином с водой со льдом, сидели друг против друга Веррик и Картрайт, чуть дальше майор Шеффер и Бентли. Служащие, солдаты Холма и техники инвик–связи находились в бассейне и игровой комнате, откуда доносились их голоса.

— Здесь не курят, — пробурчал судья Воринг.

Он недоверчиво поглядел на Веррика, потом на Картрайта, потом снова на Веррика.

— Запись ведется?

— Да, — ответил Шеффер.

Записывающий робот ловко прошелся вдоль стола и остановился около Веррика.

— Спасибо, — ответил последний.

Он готовился начинать.

— Это тот самый? — спросил Воринг, указывая на Бентли.

— Именно из–за него я и прибыл, — сообщил Веррик. — Но он не единственный. Теперь никто не считается с клятвами: все становятся неверными, предают меня. — Веррик вздохнул. — Это не то, что было раньше.