Дворкин покраснел.

– Я удерживал вас от глупостей. Например, останавливал, когда вы тратили слишком много денег. Но я понимаю, что у вас есть желания. Слова не сказал, когда дом строить решили, машины купили и в жизнь богатых балбесов окунулись. Но что-то я не разрешаю. И правильно. Кто ситуацию исправил, когда к нам полиция заявилась и про задержание Ивана сообщила? Ванда накатала заявление о краже, договорилась с барыгой, что тот в органы позвонит, Карнаухова к скупщику отправила. Комиссарова не отличалась большим умом, зато фантазии у нее на пятерых хватило бы. Знаете, что она ответила, когда я спросил, как же можно было парня так подставлять? «Ерунда, мы его выкупим».

– Но не получилось, – мрачно констатировала я. – Карнаухова осудили, и он вскоре умер от аппендицита.

Владимир пристально посмотрел на Дворкина.

– Скажи им правду. Теперь уже все равно.

Виктор Маркович свел брови к переносице и заговорил:

– Представьте чисто гипотетическую ситуацию. Полиция и судья оказались честными людьми, и Иван отправился на зону… Но начальник лагеря был понимающим человеком, поэтому Ваня не умер, а получил паспорт на другое имя и сейчас учится за границей, Элеонора купила дом на Кипре… Я не говорю, что так и есть. Это просто фантазия на тему.

– Чисто гипотетически… – ухмыльнулся Денис.

– Да, – с самым простодушным видом подтвердил Дворкин, – мы вовсе не сволочи. Попав в трудные обстоятельства, стараемся выкрутиться и вести себя достойно. Например, поняли, что Вировой тяжело жить там, где погибла дочь, и купили ей отдельную квартиру, содержали ее. Олимпиада нас откровенно шантажировала. Если, не дай бог, Ванда не могла привезти продукты в оговоренный день, сразу раздавался звонок от бабы: «Помните, что я для вас сделала? Спасла Ксению. Еще не поздно рассказать правду».

– Нам с Алиной порой хотелось убить мерзкую старуху! – выпалил Владимир. – Эта гадина сделала из смерти дочери карьер, откуда добывала золотую руду!

Дворкин спросил:

– Слышали? Вот почему сначала с Вировой контактировал исключительно я, а потом к ней стала ходить Ванда. Комиссарова не отличалась особым умом, но умела держать себя в руках.

– В отличие от глупой Ванды, вы способны предусмотреть все! – внезапно выпалил Денис. – Поэтому оформили купленную Олимпиаде жилплощадь на Комиссарову, не хотели, чтобы оборотистая баба продала ее или завещала кому-нибудь. Да-да, якобы подарили Вировой хоромы, а поселили ее на квадратных метрах по-собачьи преданной вам Ванды.

По лицу Дворкина скользнула тень. Я поняла, что Жданов попал в «яблочко», и рассердилась на него. Нельзя злить человека, который только решился на мало-мальски откровенный разговор. Нет, Денис точно не профессиональный полицейский. Я решила быстро отвлечь внимание Виктора Марковича на себя.

– Почему Ванда обратилась к нам?

– Дура, дура, дура! – закрыл лицо руками Владимир.

Дворкин откашлялся.

– За годы стабильного поведения Ксении мы расслабились. Она принимала лекарство и сидела тихо. Но недавно препарат, ей помогавший, сняли с производства как устаревший. Психиатр выписал другое лекарство, а то оказалось менее действенным. Ксюша таки покончила с собой – выпила большую дозу психотропного средства.

– Вы оставляли в комнате сумасшедшей пузырек с таблетками? – возмутился Денис.

Виктор Маркович поморщился.

– Нет, конечно. Ксения получала одну дозу утром, другую вечером. Принимала лекарство на глазах у Ванды.

– Где же тогда она взяла дозу препарата, достаточную, чтобы умереть? – не утихал Жданов.

Дворкин сложил руки на груди.

– Поймите, больной, маниакально склонный к суициду, очень хитер, уследить за ним чрезвычайно трудно. Нам просто повезло с первым препаратом. А вот переход на другой выбил Ксению из колеи. Думаю, она делала вид, что глотает капсулу, а сама прятала ее под языком. Ванда уходила, Ксю выплевывала лекарство и прятала. Вообще-то у таких больных надо всегда проверять рот после того, как он принял таблетки. Но, я уже сказал, долгие годы Ксения не делала ни малейших попыток суицида, и мы расслабились. Есть еще один нюанс. Больной, подобный Кауф, поняв, что у него накопилась смертельная доза препарата, становится очень спокойным, выглядит довольным. Когда Ванда с радостью сообщила: «Ксения в прекрасном состоянии, она даже улыбается, новое лекарство лучше старого», – мне следовало немедленно вызвать психиатра. Я не снимаю с себя вины: Кауф удалось совершить самоубийство отчасти и из-за моей халатности.

– Вот это был удар… – произнес Роберт. – Американские родственники могли ведь потребовать себе коллекцию.

– Верно, – согласился Дворкин. – Что означало бы конец обеспеченной жизни. Владимир и Алина ничего делать не умеют, им на рынке труда грош цена. Правда, у меня-то есть клиника, я не пропаду.

– Ага, – насупился Резников, – только куплена больница на деньги от проданных экспонатов, а не на своим трудом заработанные.

– Правильно, – не смутился Виктор Маркович, – мне клинику подарил Сергей. И за это попросил за детками-балбесами, то есть за тобой с Алиной и за Ксюшей присматривать. А также за глупой Вандой. Что я до сих пор и делал.

– Глупая, глупая, глупая Ванда! – истерично расхохотался Владимир. – Нет, она была оборотистая тетушка. Предложила Алинке совместный бизнес: Комиссарова договаривается со смазливыми юношами, селит их в хорошо обставленных квартирах, платит им не особо большую сумму, а они ублажают дамочек средних лет, получая от них подарки, и счастливы. Алинка же подыскивает клиенток среди богатых теток. Думаешь, откуда Саша взялся, который должен был Триси соблазнить?

Виктор Маркович удивительно вскинул брови.