— Никакого переезда быть не может. Это помешает работе атташата.

— Распоряжение дано президентом. Американские военные должны покинуть Форт Тьюна.

— Этого не может быть! — возмутилась Хринак.

— Именно так оно и есть. Я говорю серьёзно, очень серьёзно.

— Это решение вызовет негативные последствия.

— Любые, какие вы хотите, любые, — спокойно ответил Ранхель. Потом, сделав паузу, добавил: — Мы можем сохранить ваш офис только на основе взаимности, то есть в ответ на открытие военной миссии Венесуэлы в Пентагоне. В таком случае не будет никакой проблемы с сохранением вашего представительства здесь, в Форте Тьюна.

— Нами такое не практикуется.

— Как раз этого мы и добиваемся. Это новая концепция, которая используется вооружёнными силами Венесуэлы. У нас здесь (в Форте Тьюна. — К. С.) не допускаются ни кубинские, ни французские, ни итальянские, ни североамериканские миссии.

События 2001–2002 годов не позволили Чавесу решить вопрос с американским военным «офисом» в Форте Тьюна. К нему вернулись после попытки переворота. Урок был усвоен: нельзя допускать заклятых врагов в самый центр управления вооружёнными силами Боливарианской республики.

Подготовка первого — и потому принципиально важного! — визита Чавеса потребовала от российского МИДа и посольства России в Каракасе значительных усилий. Согласования различных аспектов визита, особенно его программной части, текстов соглашений, которые планировались к подписанию, не всегда шли легко, особенно в министерстве иностранных дел Венесуэлы, которое во многом сохраняло инерционность и консерватизм внешней политики, проводившейся Четвёртой республикой. Россия воспринималась в МИДе как некая ухудшенная копия Советского Союза, отношение к которому традиционно выстраивалось через призму подходов Соединённых Штатов.

Преодолевать старые штампы пришлось послу России в Венесуэле Алексею Ермакову. Именно при Ермакове был создан резерв прочности в российско-венесуэльских отношениях, и позднее Чавес не без сожаления воспринял известие о возвращении дипломата на родину. Чавес видел в нём искреннего сторонника сближения двух государств и установления союзнических отношений между ними. Высшая награда Венесуэлы — Орден Либертадора первого класса — стала признанием заслуг посла России [71] .

Чавес прибыл в Москву 14 мая 2001 года. Те, кто присутствовал на церемонии в Кремле, единодушно свидетельствуют: встреча отличалась повышенной эмоциональностью. После крепкого рукопожатия венесуэлец сказал, что очень взволнован и рад новой возможности личного общения с президентом России. Тут же последовал характерный для Чавеса переход на неформальную тему:

— Как ваше дзюдо? Сам я увлекаюсь бейсболом.

Путин отреагировал моментально:

— Бейсбол — игра, производная от русской лапты.

Это был удачный ответ: надо же, венесуэльский президент многие годы играет в бейсбол, не подозревая, что игра эта — практически русская.

Столь непринуждённый обмен репликами определил дружественный и конструктивный ход переговоров. Чавеса очень тронуло, что Путин преподнёс ему изданный на русском языке дневник предтечи независимости Венесуэлы Франсиско де Миранды [72] …

Чавес был доволен результатом доверительной беседы тет-а-тет: президент России оставил «за скобками» факты возрастающей внутриполитической нестабильности в Венесуэле (это, мол, преходяще), подчеркнул стремление к «развитию взаимодействия по всем направлениям». На совместной пресс-конференции Путин, в частности, сказал: «Мы рассматриваем Венесуэлу как влиятельное и авторитетное государство в Латинской Америке, серьёзного участника клуба нефтяных держав. Мы рассматриваем наше сотрудничество как важнейший элемент взаимодействия с Латинской Америкой в целом. Господин Чавес относится к новому поколению латиноамериканских политиков, политиков, которые точно, ясно и очень конкретно понимают и последовательно отстаивают национальные интересы своих государств. Нас объединяет общее стремление к тому, чтобы современный мир на пороге нового тысячелетия был более демократичным, более безопасным. Предметные прагматические вопросы были в центре нашего сегодняшнего обсуждения. Мы имеем значительный интерес и к интеграционным процессам на латиноамериканском континенте. Мы с президентом обсуждали вопросы участия нашей страны в этих процессах с учётом того, что в них Венесуэла является в значительной степени лидером» [73] .

На вопрос журналиста, готовы ли обе страны к согласованию своей энергетической политики на международной арене, Путин ответил:

«Это приоритетная сфера взаимодействия для нас. И она очень конкретна. Такое взаимодействие не только возможно, но оно для нас необходимо, потому что сегодня Венесуэла является председателем в ОПЕК, а Россия является одним из крупнейших производителей нефти в мире. И в силу того, что и Венесуэла, и Россия являются странами, в объёме экономики которых этот сектор определяющий, направление сотрудничества следующее. Во-первых, согласование нашей политики в сфере ценообразования. Второе — инвестиционная деятельность. И, в-третьих, — широкий информационный обмен в вышеуказанной сфере. Можно сказать, что у нас по одному из принципиальных вопросов — проблеме ценообразования — единые подходы с господином Президентом. Мы исходим из того, что для потребителей нефтепродуктов цены должны быть приемлемыми и они должны иметь возможность прогнозировать события в этой сфере и прогнозировать развитие своих собственных экономик с одной стороны, а с другой, для самих производителей нефти цены, конечно, должны быть справедливыми. Мы сегодня согласились с предложением господина Президента, с которым он выступил в ходе переговоров, и внесли дополнения в текст нашего совместного Заявления: договорились создать рабочую комиссию высокого уровня, которая будет обсуждать эту (энергетическую), а также другие проблемы двустороннего сотрудничества. Это очень важная инициатива, и я хочу поблагодарить за это господина Президента» [74] .

Прощаясь, Чавес назвал Путина братом и заверил его: «Мы пойдем вместе и навсегда»…

По мнению Чавеса, которое он высказал на заключительной пресс-конференции, его визит в Москву положил начало «стратегическому союзу, который, несомненно, окажет влияние на геополитику» [75] .

Ужин, который прошёл в посольстве России 19 июля 2001 года, долго обсуждался в дипломатических кругах. О посещении президентом Чавесом российской миссии стало известно в тот же день. Она расположена на живописной улочке Лас Ломас де Лас Мерседес, круто уходящей в гору. На каменной ограде неподалёку от въездных ворот сияет медная табличка с надписью «Quinta Soyuz», сохранившаяся ещё со времён Советского Союза. По улочке постоянно снуют автомашины с дипломатическими номерами: выше, в горах, находится десятка два посольств, в том числе Соединённых Штатов, персонал которого насчитывает более двухсот человек. Так что «зафиксировать» продолжительность этого визита проблемы не представило. Но вопросы оставались. О чём так долго говорили президент Чавес и посол Ермаков? Какие новые международные комбинации плетёт Чавес? Каких ещё сюрпризов надо от него ожидать?