Как рассказывала актриса Алла Демидова, познакомились Раневская и Высоцкий случайно.

Фаина Георгиевна как-то стояла в вестибюле Театра им. Пушкина перед доской приказов и читала о бесконечных выговорах одному и тому же актеру за разные провинности.

— Бог мой, кто же это такой смельчак?! — громко на весь холл восторженно воскликнула она.

— Это я, — скромно ответил худенький юноша, который случайно оказался рядом. Это был Владимир Высоцкий.

Осторожно, г…!

Раневская каялась, что иногда, малодушно уступая просьбам кинорежиссеров, играла в фильмах, от которых, по ее словам, ей «хотелось блевать». Зато потом ругала себя долго и беспощадно. Фаина Георгиевна говорила, что советский кинематограф стал «братской могилой ее ролей».

Актер и режиссер Борис Львович вспоминал: «Моя тетка, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в доме подруги встречалась с Раневской. Тетку по совпадению тоже звали Фаиной, и Раневскую это радовало. «Мы с вами две Фаньки, — говорила она, — очень редкое имя!» Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той поры никогда не делала. «Фанечка, — прогудела она в трубку своим неповторимым басом, — вы уже посмотрели фильм «Осторожно, бабушка!» со мной в главной роли?»

Тетка ужасно разволновалась:

— Нет, Фаина Георгиевна, к сожалению, еще не видела, но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже где-нибудь идет?

— Ага, ага, наверное, идет, — сказала Раневская, — так я чего звоню-то? Не ходите ни в коем случае: фильм редкое говно!»

Даная с папироской

Одной из ярчайших театральных работ Раневской была роль Бабушки в спектакле Театра им. Пушкина «Деревья умирают стоя». Артист Витольд Успенский, игравший на сцене ее внука, рассказал Борису Львовичу, как Фаина Георгиевна однажды нахулиганила. На гастролях собрались как-то молодые актеры выпить-закусить. Бегут гурьбой по гостиничной лестнице вниз, в ресторан, а навстречу тяжело поднимается Раневская. «Ах, молодые люди, — завздыхала она, — вы бежите гулять-веселиться, а я, старая старуха, буду лежать в номере одна, в тоске и грусти…» «Фаина Георгиевна, — загалдели молодые наперебой, — идемте с нами в ресторан, для нас это такая честь — посидеть с вами!..» «Нет, дорогие мои, — вздыхала та, — я старая старуха, я уж буду в номере лежать… Разве что чашечку кофе мне принесите!» «Вот вы, дружок, — обратилась она к артисту Шевцову, — не откажите в любезности…» «Момент! — крикнул Шевцов, — для вас — все!» Вот он держит чашечку кофе, стучит в дверь Раневской, слышит ее бас: «Войдите!»… Входит — и от неожиданности роняет чашку. Положив на пол матрас, открыв настежь окна, лежит совершенно голая, как Даная, великая артистка и курит. Шевцов уронил чашку. Невозмутимо посмотрев на остолбеневшего Шевцова, Раневская пророкотала: «Голубчик, вас шокировало, что я курю «Беломор»?»

Вышла из положения

Фаина Георгиевна умела шутить с простодушным веселым озорством, обходясь и без всяких «непечатных» словечек. Анна Андреевна Ахматова часто рассказывала о Фаине Георгиевне разные смешные истории. Вот одна из них. Однажды Раневская пришла домой после спектакля уставшая, промокшая до костей. Только переступила порог — тут же зазвонил телефон. Это был один из почитателей, принявшийся осыпать актрису комплиментами. А она стояла в мокрых ботинках и пальто, устало кивая: «Да, да, да». И так почти целый час. В конце концов, Раневская не выдержала и сказала: «Извините, не могу больше говорить, ведь я говорю с вами из телефона-автомата, здесь уже толпа ждет, в дверь будки колотят».

О Фаине Георгиевне ходила еще такая байка.

Будто бы кто-то часа в два ночи позвонил ей. Она сняла трубку. И своим чудным басистым голосом нараспев произнесла: «Алло-о-о…»

— Это номер: 265–07–89? — уточнил кто-то на том конце провода.

— Вы с ума сошли, — отвечала Фаина Георгиевна, — у меня вообще нет телефона.

*

В другой раз назойливая поклонница стала выпрашивать у Фаины Георгиевны номер ее телефона. На что та ответила с искренним изумлением в глазах:

— Милая, вы что, с ума сошли? Ну откуда я знаю свой телефон? Я же сама себе никогда не звоню.

Крайняя мера

Когда Фаина Георгиевна жила еще в одной квартире с Вульфами, она принимала посильное участие в воспитании маленького Алеши Щеглова, своего «эрзац-внука».

Как-то раз мальчик ночью стал капризничать и не засыпал. Павла Леонтьевна Вульф смело предложила:

— Может, я спою ему колыбельную?

— Ну, зачем же сразу так сурово, — возразила Раневская. — Давай еще попробуем по-хорошему.

Красная Шапочка и математика

Однажды после вечернего чтения маленький Алеша Щеглов спросил свою «эрзац-бабушку»:

— А как Красная Шапочка узнала, что на кровати лежит не бабушка, а серый волк?

— Да очень просто: внучка просто посчитала ноги — волк имеет аж четыре ноги, а бабушка только две. Я же тебе говорила: «Арифметика — великая вещь. И ее надо знать назубок».

Черным по белому

Как-то маленький Алеша спросил у Фуфы: — Что это ты все время пьешь что-то из бутылочки, а потом пищишь «пи-пи-пи»?

— Это новое лекарство, — отвечает Раневская. — Читать умеешь? Вот читай: на бутылочке черным по белому написано: «Принимай после пищи».

*

— Фуфа! — будит Раневскую «эрзац-внук». — Мне кажется, где-то пищит мышь…

— Ну и что ты хочешь от меня? Чтобы я пошла ее смазать?

Днем с огнем

Фаина Раневская долго прожила в доме номер 7 по Старопименовскому переулку в самом центре Москвы. В комнате актрисы в огромной коммунальной квартире было всегда темно, поскольку та почти упиралась своим остекленным эркером в стену соседнего здания. И днем и ночью Раневской приходилось включать электричество. Словом, эту комнату Фаине Георгиевне так и хотелось уподобить гробу. Гостям, приходящим к ней домой впервые, хозяйка жаловалась: