Глядя в залитое дождем стекло, он повторял и повторял вызов, и словно бы видел, как сигнал передается от антенны к антенне. Сергей плохо представлял, как выглядят вышки сотовой связи, и ему представлялись узкие серебристые конструкции с большими тарелками сверху, похожими на ладони. Вот они стоят и передают его сигнал – из ладони в ладонь, до самого Кипра.

Он слушал однообразные, как прибой, гудки и считал их: почему-то не с каждого вызова, а подряд. Гудке на сто пятнадцатом – а может, на восемьсот пятнадцатом – в трубке что-то щелкнуло, и в ухо ввинтился раздраженный голос:

– Ну чего названиваешь? У меня важные переговоры, мне нужно выспаться, чтобы голова была ясная, а тебе вдруг приспичило? Думаешь, я тут на пляже отдыхаю?

– Свет, погоди. Семену Петровичу плохо. В больницу увезли.

– И чем я могу помочь? Посидеть рядом и посчитать пульс? Капельницу ему поставить? Я не умею, а там есть кому. В конце концов отец болеет отнюдь не в первый раз. Ну, съезди в больницу, денег им дай, чтобы шевелились как следует.

– Света…

– Что – Света?! Мне все бросить и лететь в Питер, потому что ты вообще ничего сам сделать не можешь? Все, пока. Звони, если что.

Потрясающая у него жена! «Если что» – это что?

На похороны Светлана приехала прямо из Пулкова, едва успела. Окинула взглядом темную толпу и три фигуры чуть впереди: мать с закаменевшим лицом, Татьяна, совсем не похожая на всегдашнюю победительную красотку, и Сергей, бережно поддерживающий ее под локоть. Ну да, у матери принцип – сама справлюсь, а он же родственник, причастность демонстрирует!

Каблуки вязли в раскисшей глине. Безукоризненный бледно-зеленый шелковый костюм выглядел в траурной толпе дико. Черт, разозлилась Светлана, ну что я за идиотка! Надо было перед вылетом что-нибудь темное купить и в самолете переодеться! Впрочем, вряд ли в кипрском аэропорту нашлось бы что-нибудь темное. Ладно, пусть думают, что хотят, а отцу – она сглотнула и повыше подняла голову, вот еще, заплакать тут не хватало! – отцу уже все равно.

На поминках Сергей ничего не ел и как-то очень быстро напился: плакал, стучал кулаком по столу и мычал что-то невнятное. Когда Светлана попыталась его увести, он отшатнулся:

– Никуда с тобой не поеду! Сама катись! У-хо-жу от тебя! Снежная королева! – И, подумав, добавил: – Полярная акула!.. М-м… Железная леди!

Света быстро обвела всех глазами: никто, кажется, на пьяные вопли Сергея внимания не обратил. Татьяна сидела с безразличным лицом и сосредоточенно разглядывала скатерть.

Вот оно что! Ну, сестрица, ну, змея!

Женя крепко сжала ее руку – догадалась обо всем и теперь утешала?

– Нам надо поговорить. Сергей…

– Не нужно, мама, – голос Светы не дрожал, еще чего не хватало! – Не нужно, – повторила она. – Не хочу ничего ни слышать, ни знать.

Она с помощью кого-то из сослуживцев отца все-таки дотащила мужа до машины – после бурного всплеска эмоций он сразу сник и впал в апатию. Ох, а дома-то? Ладно, там охрана, помогут.

Когда они добрались до квартиры, Сергей уже вовсе ничего не соображал. Светлана уложила его в постель и начала не слишком умело ласкать – ну, давай же, ну, не может быть, чтоб он был настолько пьян! Ну наконец-то – безвольное тело начало подавать признаки жизни. По крайней мере, в нужном месте…

– Танюшка! Девочка моя! – невнятно промычал он.

Света от ненависти стиснула зубы. Ну уж нет, сестренка, ты его не получишь! Он обожает детей, достаточно поглядеть, как он с Янкой возится. Ну же!

Утром она демонстрировала безграничное терпение и нежную заботу: приносила томатный сок, разводила шипучий аспирин с витамином C, грела бульон – Сереж, обязательно нужно что-то съесть, так быстрее оправишься, и хорошо бы горячий душ, давай, я помогу.

Сам Сергей о вчерашнем «выступлении», казалось, ничего не помнил.

Через месяц Светлана точно знала – она беременна. Получилось. И еще два месяца не решалась никому ничего сообщить. Только вела себя гораздо мягче, чем всегда: в ушах так и звенело – «полярная акула, железная леди».

О своей беременности она сообщила домашним, когда пора уже было идти на УЗИ.

Врач долго водил аппаратом по Светиному животу: так повернет, эдак, еще поводит. Свете уже хотелось вскочить с кушетки – вот почему, несмотря на все «космические» технологии, медицинские кушетки всегда холодные? И уйти бы побыстрей, какая, в конце концов, разница – мальчик там или девочка?