— Увидимся после школы.

Во время ланча она пошла со Стейси в лес на их обычное место. Стейси, нырнув в карман за пачкой сигарет, сказала:

— Черт, как я рада, что год закончился, что за глупая, затраханная школа.

Эми с сигаретой в зубах закручивала косу над вспотевшей шеей.

— Это лучше, чем работать со старыми пердуньями на фабрике. Я выхожу в понедельник.

— Ну, — сказала Стейси, — невезуха.

Но вообще-то планы Эми на лето были ей глубоко безразличны, она откинула голову, затянулась и сказала:

— Папаша опять чокнулся. Одно время он вел себя как человек, а теперь снова чокнулся.

— С чего это?

Воздух был неподвижен и горяч, как печка. Стейси пожала плечами.

— Кто знает, таким уродился. — Она попыталась обмахиваться сигаретной пачкой. — У беременных температура тела повышается на десять градусов. — Свободной рукой она вытерла пот со лба. — Он все время пишет статьи в журналы и всякое такое.

Эми кивнула, хотя понятия не имела, что за журналы и статьи Стейси имеет в виду.

— Надо бы ему написать статью под названием: «Почему я — Старый Хрен. Психиатрические исследования Дж. Берроуза — Тошнилиуса, д. м. н.». — Стейси приподняла волосы, проветривая шею. — Ну и жара — охренеть! Тебе повезло с волосами, они и в жару выглядят нормально. Мои похожи на хвост, привешенный к заднице кобылы.

Эми хотела бы пригласить Стейси к себе домой в какой-нибудь выходной, но чем они будут заниматься в этом глупом домишке? На бархатцы любоваться?

Стейси открыла пакет молока и откинула голову. Глотнула несколько раз и сказала:

— На днях я встретила Мэрианн Бамбл с ее мамашей. Ты видела когда-нибудь ее мать?

Эми покачала головой.

— Вылитая Мэрианн, чудная, добрая. И так же обмахивает лицо ладошкой, как и Мэрианн.

— Как нелепо.

— Ага. Молоко теплое. — Стейси скорчила рожу.

Эми курила, глядя, как Стейси выливает молоко на землю. Белая лужица растекалась ручейками, вьющимися в грязи между листьями, и помалу темнела, просачиваясь в землю. Эми уже скучала по Стейси, казалось, что подруги уже нет рядом.

— Интересно, похожа ли я на мою настоящую мать, — сказала Стейси и затянулась, — потому что если все похожи на матерей, то какой, к чертовой бабушке, смысл в жизни?

Едва Эми оказалась в машине рядом с мистером Робертсоном, все показалось более обыденным, чем всегда, хотя на этот раз уроки закончились раньше и они раньше встретились. Солнце стояло высоко и палило с белых небес.

— Мы будем встречаться летом? — выпалила она, как только они выехали с парковки.

Мистер Робертсон взглянул на нее, ничуть не удивившись.

— Я очень надеюсь на это, — сказал он.

— Ну, я же с понедельника выхожу на эту дурацкую работу.

Он кивнул, притормозив у знака «стоп».

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он, чуть коснувшись ее руки.

Она отвернулась, позволяя ветру из открытого окна забавляться ее волосами, она сжала хвостик в кулаке и водила им, как метелкой, по оконной раме. В первый раз она чувствовала, что они вот-вот поссорятся. Раньше это казалось невозможным.

Да и теперь это было невозможно, она не находила для этого слов, хотя и чувствовала, глядя из окна на проносящийся пейзаж, что страшно раздражена: ведь после всех этих поцелуев в лесу он так ничего и не сказал ни о своей жене, ни о себе в связи с их отношениями («Кроме россказней о его прошлом», — подумала она сердито), ничего о важном, ничего о своих планах и надеждах на их совместное будущее.

После долгого молчания, когда он свернул с Двадцать второго шоссе и остановился под деревьями в рощице недалеко от лесной дороги, Эми спросила:

— Вы себя хорошо чувствуете?

— Прекрасно, — ответил он и, вытащив ключ из зажигания, снова коснулся ее руки.

Но он и в правду выглядел рассеянным и молчал все время, и все шло не так, как обычно. Когда он целовал ее, когда обнимал, она чувствовала, безразлично и просветленно, только уколы еловых иголок под голыми ногами и прерывистое, глубокое дыхание человека, который ритмично двигался на ней.

Они оба вспотели. Обнимая его, она чувствовала, как взмокла на спине его мятая рубашка. Наконец он перекатился на спину и сказал, глядя в небо:

— Я думаю, мы оба понимаем, что это был не самый лучший день.

Она ничего не ответила. Помедлив, он протянул ей руку и помог встать. Они вернулись к машине.

— Тебе надо бы поступить в Бостонский колледж, — сказал он вдруг.

Она ничего не ответила и, стряхнув иголки с ног, села в машину.

Он осмотрел царапину на двери и тоже сел в машину спиной к двери, устроив локоть на рулевом колесе. Другой рукой он провел по внутренней стороне ее руки и улыбнулся, когда заметил, что Эми покрылась гусиной кожей.