Внутри Гай Маррон обнаружил письмо адресованное Квинту Мелорию и еще одно письмо со взломанной печатью, верительные грамоты на имя Лоредана, свои расписки и прочие документы по долгам. Дрожа всем телом словно в ознобе, фискалий развернул второе письмо. Там, было, лишь написано: "Эмилий Валериан Вестула Лоредан".

Маррон быстро спрятал бумаги в футляр и повернулся к Публию.

– Можно взглянуть на них?

– На кого? На грабителей?

– Да, на этих двоих.

– Пойдем, посмотришь.

Они поспешили туда, где располагался императорский зверинец. Едва взглянув на Лоредана и Нарбо, Гай Маррон вскричал:

– Этих негодяев надо прикончить! Прямо сейчас!

– И не подумаю, — нахмурился Публий Фуск. — Этих разбойников император приказал отвезти в Августу Винделиков. Там, он решит сам, что с ними делать.

– Да нет же! Он говорил про львов! А этих нужно немедленно прикончить!

– А я говорю, что и львов и этих злодеев отвезу в Августу Винделиков. И хватит тут орать на меня и указывать мне, что делать!

– Я вижу Фуск, ты слишком возомнил о себе, — зашипел фискалий. — Думаешь, став вторым человеком в префектуре Рима высоко взлетел? Смотри, падать будет больно.

– А ты не угрожай мне! — взвился Публий. — Я, никогда не боялся скрестить свой меч ни с одним из врагов. А уж тебя то и подавно не побоюсь.

– И напрасно, — Гай Маррон сверкнул глазами.

Тут появились несколько стражников. Публий, ругаясь на Гая Маррона, отошел от клетки, чтобы выслушать очередной доклад своих подчиненных. Гай Маррон в это время приник к прутьям клетки.

– Попался, Лоредан? — зашипел он. — Одурачить меня вздумал? Тебе, почти удалось. Но Гай Марон, не так то прост. Теперь, тебе конец, негодяй.

– Вы, верно с ума сошли! — вскричал Лоредан. — Я Квинт Мелорий!

– Да что ты говоришь, — с издевкой рассмеялся Маррон и потряс перед носом Лоредана бумагами.

– Почему ты не назвал себя с самого начала? Письмо вскрыл до того, как со мной встретился? Ты что-то заподозрил? Тут в письме только твое имя! Что ты заподозрил? Что тебе известно? Отвечай, собака!

– Эй, эй, старикашка, не оскорбляй моего господина! — Нарбо, быстро просунув руки между прутьями клетки, ухватил фискалия за плечо. Лоредан, тоже рванулся вперед и вырвал из руки Маррона бумаги. Свернув их в трубочку, поспешно спрятал за пазуху.

Фискалий сдавленно вскрикнул и попытался вырваться, но чернокожий раб держал его крепко. Тогда, Гай Маррон наклонил голову и укусил Нарбо за палец. Негр взвыл от боли и отпустил старикашку. Гай Маррон проворно отпрыгнул в сторону.

– Что ты задумал, пес?! — почти в истерике заорал фискалий, вытаращив на Лоредана свои страшные глаза. — Какую игру ведешь?

В это время к клетке вернулся Публий Фуск и удивленно уставился на фискалия, потом на Лоредана.

– Чего это вы тут разорались?

Он ткнул в сторону Лоредана пальцем и спросил Маррона.

– Ты что, знаешь его?

– Я? — фискалий сделал большие удивленные глаза. — Как я могу знать какого-то разбойника?

– А у меня, сложилось такое впечатление, что вы знакомы, — хмыкнул Публий. — Ладно, хватит болтать, пора отправляться.

– Они опасны, говорю тебе, убей их, — упорствовал Гай Маррон.

– Да отстань ты от меня, старый идиот! — взъярился Публий. Сказано тебе: займись поиском третьего бандита! У тебя достаточно людей, чтобы схватить его и охранять до моего приезда. Предупреждаю, если бандит умрёт прежде времени, я донесу о твоей безответственности императору.

– Бумаги! — вскричал Гай Маррон. — Они отняли у меня бумаги!

– Какие еще бумаги? — не понял Публий Фуск.

– Ну те, что были в футляре!

– Что за бумаги? Что-нибудь важное?

Тут, Маррон застыл и прикусил язык. Ему пришла в голову важная и вместе с тем неприятная мысль. Пожалуй, префекту дворцовой стражи не следует видеть документов, где упоминается имя фискалия. Незачем кому-то знать о его долгах перед Марком Серторием. Вдруг еще, этот Публий начнет копать глубже? Мало ли, что тогда может всплыть и как все обернется? Лучше замять эту тему.

– Э.э. э… да так, ничего там особенного, — протянул Гай Маррон. — Ничего важного в тех бумагах нет.

– Ну, раз так, пусть при них и будут, — Публий вдруг рассмеялся. — Путь у нас не близкий, так что бумага им понадобятся.