Начальник Генштаба из Жукова не получился. «Победитель японцев» у Халхин-Гола не был военным теоретиком, стратегом в широком понимании этого слова. Обладавший сильной волей, граничащей с жестокостью по отношению к подчиненным, он был старательным исполнителем чужих идей. Правда, умевшим заставить людей подчиняться твердости его характера.

Исторический парадокс, ирония истории в том, что позже Жуков еще раз сумел «подать» себя подобным же образом. После публикации его «Воспоминаний и… сочинений » в пропагандистском вакууме, образовавшемся из-за отсутствия объективных оценок роли в войне Сталина, его заместитель стал восприниматься чуть ли не единственным полноценным военачальником победы над Германией.

Увы, это совершено не соответствует действительности. Даже это сочинение в публикуемом виде не принадлежало перу тщеславного автора. Услужливые люди снова помогли предприимчивому Жукову предстать в роли, которой он не соответствовал ни заслугами, ни трудами, ни талантами.

В. Суворов так оценивает маршала: «Ничего гениального в Жукове не было. Не было ни одной ситуации, в которой он победил бы противника меньшими силами. У него всегда было больше боеприпасов, больше людей, которых он мог бы гнать на смерть совершенно спокойно, не задумываясь о последствиях и ценностях человеческой жизни».

В своих «Воспоминаниях и… сочинениях » Жуков пишет, что, вступив должность, он «вместе с Н.Ф. Ватутиным (начальником Оперативного управления и замначальника Генштаба. – К. Р. ) подробно доложил наркому обороны… о состоянии мобилизационных запасов, особенно по снарядам и авиационным бомбам. Кроме того, было отмечено, что промышленность не успевает выполнять наши заказы на боевую технику.

– Все это хорошо известно руководству, – сказал С.К. Тимошенко. – Думаю, в данное время страна не в состоянии дать нам что-либо большее».

Что же предпринял после этого здравого объяснения «талантливый полководец»? Приход Жукова на должность начальника Генерального штаба совершенно ничего не изменил в положительную сторону. Ровным счетом ничего! Во всяком случае, он ничего не пишет в своих «…сочинениях» о каких-либо конкретных собственных успехах, а «тщеславный маршал» не упускал случая похвалиться своими мыслями.

Жуков продолжает: «Однажды он (Тимошенко) вызвал меня и сказал:

– Вчера был у товарища Сталина по вопросам реактивных минометов. Он интересовался, принял ли ты дела от Мерецкова, как чувствуешь себя на новой работе, и приказал явиться к нему с докладом.

– К чему надо быть готовым? – спросил я.

– Ко всему, – ответил нарком. – Но имей в виду, что он не будет слушать длинный доклад. То, что ты расскажешь мне за несколько часов, ему нужно доложить минут за десять… То, что ты собираешься ему сообщить, он знает, так что постарайся остановиться на узловых проблемах».

Сталин действительно не только знал о проблемах оснащения армии боевой техникой, он каждодневно решал вопросы обеспечения ее конструирования и ускорения производства. Наркоматы страны работали в напряженном темпе. Шахурин пишет: «Мы не уходили из своих кабинетов до 2—3, а то и до 4—5 часов утра. Так было заведено. …Тот, кто был непосредственно связан со Сталиным, работал именно так потому, что именно так работал и сам Сталин».

Может показаться, что такой распорядок стал некой прихотью Вождя, но практически он «спрессовал» время. Страна, ее руководство работали все 24 часа. Решения, принятые правительством ночью, уже днем осуществлялись исполнителями.

Шла ускоренная модернизация и освоение выпуска техники нового поколения. Благодаря организующей и направляющей роли Сталина Красная Армия уже получала новые самолеты, тяжелые танки, корабли, торпеды, решалось множество других важных вопросов и задач, которые обеспечат победу в надвигавшейся войне. Станут залогом ее перелома.

В феврале прошло испытание серийных образцов реактивных минометов – знаменитых «катюш», грозного оружия, которое на фронте немцы назвали «сталинскими органами». В стране продолжалось и наращивание промышленного потенциала; так, 24 февраля был введен в эксплуатацию Краматорский завод тяжелого машиностроения. Накануне войны было построено 2900 предприятий-дублеров, которые позже заменят мощности заводов, потерянных на оккупированной территории.

Являвшийся в рассматриваемое время наркомом авиационной промышленности А.И. Шахурин пишет: «Сталин почти ежедневно занимался авиационными делами. К началу 1941 года, когда авиационные части стали пополняться новыми самолетами, остро встал вопрос о скорейшем их освоении.

В феврале 1941 года в Свердловском зале Кремля открылось очередное большое совещание. Кроме военных летчиков, командиров звеньев, летчиков-испытателей НИИ ВВС и авиационной промышленности, на нем присутствовали руководство наркомата, конструкторы.

Открывая его, Молотов сказал, что Центральный Комитет хочет знать мнение военных летчиков о новых самолетах. Мнения были разные. Одним нравились новые скоростные машины, с мощным вооружением. Другие находили их не такими маневренными, как старые, более сложными и строгими в управлении. Некоторым не нравился даже внешний вид: заостренные щукообразные носы вместо широкого лба. Не перебивая и не поправляя выступающих, как обычно, с трубкой в руке Сталин ходил за столом президиума. Он попросил слова, когда все уже выговорились.