Шеа первым нашел мыло и швырнул его на берег. Вода стекала с его блестящих широких плечей. На его длинных ресницах блестели серебряные капли. Его глаза были цвета воды на глубине, и он показался Нелл самым прекрасным из всех мужчин, что ей встречались. Она ослабла от любви и обожания.

— Иди сюда, здесь глубже, — проговорил он с порочной улыбкой на губах, видя ее восхищенный взор, устремленный на него.

Нелл глубоко вдохнула, нырнула и поплыла к нему под водой. Ей хотелось вновь увидеть его тело под водой в бликах солнца. Она вынырнула и оказалась в его объятиях.

Он начал слизывать языком струи воды, сбегающие с ее тела. Своим языком он дразнил ее, пока она не прильнула к нему в поцелуе, его руки ласкали ее бедра и бока.

Сильным движением он приподнял ее над собой и коснулся губами ее груди. Она застонала в пароксизме удовольствия, вцепилась руками в его волосы, ощущая пламя желания, нарастающее внутри нее.

Они любили друг друга, пока по их соединившимся телам не пробежала последняя дрожь наслаждения, и тогда они стали смеяться и брызгать друг в друга. Все еще задыхаясь, в объятиях, они снова целовались, и Нелл прошептала:

— О, мой милый, я обожаю тебя. Нет частицы моего тела, которая не была бы твоей.

— Нелл, — прошептал он, целуя ее глаза, — я хочу, чтобы ты полностью мне покорилась.

— Ты уже покорил меня давно, милый, — ущипнула она его.

— А теперь время насладиться захваченными сокровищами, — и с этими словами он вывел ее на берег.

Нелл любовалась его фигурой, его ногами, уверенно ступавшими по песку, и вдруг заметила в мелкой воде какую-то тень.

— Что это? — спросила он указывая на нее.

— Пиявка, — засмеялся Шеа.

Нелл завизжала и вспрыгнула ему на руки. Он отнес ее на одеяло.

— Почему ты не сказал мне, что здесь водятся пиявки? — передергиваясь от отвращения, спросила она.

Смеясь, он бросил ей полотенце:

— Они только на мели. Не обращай на них внимания. Я начинаю готовить завтрак. — Он надел рубашку и штаны и стал чистить рыбку.

Нелл пожалела, что не захватила расческу.

— Ты будешь готовить нам завтрак?

— Что я за рыбак, если не сумею приготовить мой собственный улов?

Пока Нелл одевалась, Шеа разжег костер из хвороста, опорожнил в сковородку с жиром две банки картофеля в соусе и добавил туда рыбу. Несмотря на примитивность блюда, она должна была признать, что аромат восхитителен. Голод обуял ее. Она нашла в корзине тарелки, вилки и даже салфетки.

Сидя на одеяле бок о бок, они пировали. Затем нежились в объятиях друг друга, наблюдая за птицами, скользившими по глади озера.

Просунув руку под ее свитер, она нашел ее левую грудь и спросил:

— А ты знаешь, что одна грудь у тебя немного больше, чем другая?

— Да, милый, — сказала она, целуя кончик его носа. — А ты знаешь, что ты рычишь в разгар любви?

— Я? Нет!

— А ты не брился сегодня.

— Я никогда не бреюсь на рыбалке.

— Я не возражаю. — Она поцеловала его ухо.

— Нелл, что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала: я всегда буду тебя любить. После тебя я никого не смогу так любить.

— Милый, ты слишком серьезен. Что-то должно случиться?

Он нежно поцеловал ее.

— Я не это имел в виду. Прими это как… мое самое тайное признание. Он снова поцеловал ее, и она увидела, как улеглось его волнение.

— Шеа, ты можешь сказать мне одну вещь?

— Угу.

— Как ты узнал о парижском кафе и что человек писал мемуары…

— О, Нелл, — засмеялся он, схватив ее в объятия, — возле любого кафе в Париже растут каштаны и в любом кафе сидит человек в черном свитере и пишет мемуары. — Он перевернулся на спину, положил ее голову к себе на плечо и погладил ее волосы. Они заснули на середине поцелуя.

Оба проснулись, когда солнце садилось. Шеа резко сел и достал мазь.

— Намажься немедленно, — приказал он. — Сейчас они налетят.

— Если только ты пообещаешь снова ее смыть. — Шеа кивнул.

Шеа рыбачил до темноты, а затем завел мотор, и они поплыли по лунной дорожке, сопровождаемые звездами.

Дома от почистил рыбу, вскипятил воду для Нелл, открыл еще две банки с картофелем, добавил банку бобов и зажарил рыбу. Нелл было доверено приготовить кофе в древнем глиняном горшке.