– Правда?

– Мне казалось, ты сама так говорила.

– Может, и говорила, разок. Но сейчас не уверена. Вдруг это ложь, которую мы себе повторяем, чтобы иметь возможность жить с тем, что сделали?

Трясучка не удержался и захохотал.

– Что смешного?

– Мне не нужны оправдания, начальник, вот что я пытаюсь тебе сказать. Как это говорится… в том, что обязательно должно произойти? Когда не остановить чего-то. Не увернуться, как ни старайся. Есть такое слово?

– Неизбежность.

– Вот-вот. Неизбежность. – Трясучка покатал словцо на языке, точно сладкий леденец. – Я счастлив тем, что сделал. И счастлив тем, что еще сделаю.

Воздух прорезал оглушительный свист. Наемники из первой партии, разбившейся на отряды по двенадцать человек, разом наклонились, громыхнув броней, и подняли лестницы. Затем торопливо двинулись к стене, паршивеньким, честно говоря, строем, оскальзываясь на мокрой земле и чуть не падая. За ними последовали, без особой прыти, арбалетчики, целью коих было занять делом вражеских стрелков. Не считая ругательств себе под нос и нескольких призывов: «Ровней», бежали они молча. Да и зачем, в самом деле, нестись к стене с боевым кличем? Добрался до нее – и что, так и продолжать вопить, карабкаясь по лестнице?..

– Началось. – Трясучка поднялся на ноги, вскинул топор, потряс им над головой. – Живей, живей! Шевелись, поганцы!

До стены оставалось полпути, когда Трясучка услышал донесшийся сверху крик – приказ открыть стрельбу. Мгновением позже защелкали арбалеты. В атакующих полетели стрелы. Кто-то вскрикнул, несколько солдат упало, но остальные только прибавили ходу. Арбалетчики наемников встали на колени, накрыли стену ответным градом стрел, часть которых отскочила от зубцов, не достигнув цели.

Снова раздался свист, и вперед ринулся второй отряд, те, кому предстояла веселая работа карабкаться по лестницам. Были они в легких доспехах, поэтому бежали быстро, стройными рядами. Первый отряд, тем временем, добравшись до стены, принялся поднимать лестницы. Один солдат упал, получив стрелу в шею, но остальные справились без него. Трясучка следил за тем, как лестницы одна за другой взмывают в воздух и стукаются о стену. Защитники засуетились и начали сбрасывать на атакующих камни. Из-за зубцов снова полетели стрелы, но второй отряд успел тоже добежать до стены, и солдаты уже лезли по установленным лестницам. Их было шесть, потом стало десять… следующая, ударившись о зубцы, развалилась, и обломки посыпались на тех, кто ее поднимал. Трясучка хохотнул.

В солдата, добравшегося до середины лестницы, угодил камень. Тот с воплем кувыркнулся вниз. Крики слышались уже со всех сторон. С башни опрокинули большой чан с кипятком на отряд, пытавшийся поднять очередную лестницу. Уронив ее, солдаты с визгом схватились за головы и забегали, как сумасшедшие.

В воздухе свистели стрелы. Сыпались на землю камни. Солдаты падали – кто по пути к стене, кто по пути на стену. Одни раненые отползали сами, других оттаскивали товарищи, радуясь предлогу оказаться подальше от опасного места. Наемники, которым удавалось добраться до верха, начинали бешено орудовать мечами, но многие быстро возвращались под стену, сброшенные копейщиками.

Трясучка увидел, как один из защитников вылил что-то из котелка на лестницу и как солдаты лезли по ней. Другой защитник поднес факел, и верх лестницы запылал. Масло, стало быть. Загорелись и атакующие и с воплями полетели вниз, прихватив тех, кто поднимался следом. Трясучка вдел топор в петлю на плече. Лучшее место для него, пока карабкаешься. Если, конечно, не поскользнешься и он не отрубит тебе голову. При этой мысли Трясучка снова хохотнул. Что не понравилось стоявшим рядом солдатам, смерившим его хмурыми взглядами. Но ему было все равно – кровь уже кипела в жилах, и он только ухмыльнулся в ответ.

Нескольким наемникам, похоже, все-таки удалось забраться на парапет с правой стороны. Он увидел замелькавшие меж зубцов клинки. Следом лезли еще солдаты. Но лестницу, занятую ими от подножия и доверху, отпихнули от стены шестами. Встав прямо, она покачалась немного, словно гигантские ходули. Потом медленно завалилась, придавив к земле бедолаг, отчаянно махавших руками и пытавшихся ухватиться неведомо за что.

Слева наемники тоже прорвались возле воротной башни. Начали пробивать себе путь на крышу. Упало еще пять или шесть лестниц. Две, оставаясь у стены, горели, испуская клубы черного дыма. Но остальные были густо усеяны штурмующими солдатами. Защитники были в меньшинстве, и перевес в численности начинал сказываться.

Снова прозвучал свист, и на приступ двинулся третий отряд – солдаты в тяжелых доспехах. Они полезли по лестницам, подгоняя тех, что шли первыми, внутрь крепости.

– Пора, – сказала Монца.

– И то правда, командир. – Трясучка глубоко вздохнул и двинулся вперед.

Стрельба из луков к тому времени почти прекратилась, лишь из башенных бойниц еще вылетали изредка стрелы. Поэтому идти было куда веселей, чем первым отрядам, просто-таки утренняя прогулка среди трупов по разоренным садам. Они добрались до одной из средних лестниц, возле которой стояли два солдата и сержант, придерживая ногами нижнюю перекладину. Сержант хлопал каждого, кто к ней подбегал, по плечу.