Я нажала на кнопку звонка. Открывать нам не торопились, но я не особенно волновалась — ведь Жерар был со мной. Подъезжая к Милану, я все-таки начала нервничать — я не видела отца Люси более трех лет. К тому же дочь должна была нас опередить; кто знает, каким образом складываются ее отношения с Луиджи и как это может отразиться на моей встрече с ними обоими? Чувствуя мое беспокойство, Жерар объявил, что отправиться со мной «на всякий случай», и мое волнение сразу утихло. Судя по всему, это я использовала его, а не он меня, в отличие от всех его предшественников.

Наконец дверь приоткрылась. Я сообщила горничной свое имя. Юная итальянская красотка выслушала меня, не удостоив взглядом, но зато томно поводя огромными карими глазами в сторону моего спутника. Она неторопливо удалилась, покачивая бедрами, чересчур мощными для ее максимум восемнадцати лет, но скоро появилась вновь и провела нас в просторную гостиную.

Не успели мы опуститься в глубокие современные кресла, как в комнату буквально влетел Луиджи. Его чрезмерное воодушевление не могло скрыть растерянности от столь неожиданного визита.

Я представила мужчин друг другу, обозначив Жерара в качестве отца Люка — приятеля Люси. По моим расчетам, Луиджи должен быть в какой-то степени в курсе этой ситуации — не могла же наша с ним дочь скрыть от своего отца те обстоятельства, при которых оказалась в его доме.

Мне не терпелось расспросить Луиджи о детях, но он не давал вставить слова, изъявляя необузданный восторг по поводу моего появления. Словоизвержение продолжалось и во время обеда — мы с Жераром были препровождены в столовую через несколько минут после прихода. Я решила задать все свои вопросы, как только Луиджи немного угомонится. Пока приходилось довольствоваться молчанием и прекрасно приготовленными блюдами, что позволяло заодно и наблюдать за окружавшими людьми и обстановкой.

За столом наше общество украшала своим присутствием юная особа, занявшая в жизни Луиджи место, освобожденное мною. Она была необычайно хороша собой; южная красота лица и совершенство форм выгодно подчеркивались изысканностью туалета, в сногсшибательной стоимости которого не приходилось сомневаться. Она частенько вскидывала ресницы, изучающе поглядывая на Жерара и несколько свысока — на меня. Я ощутила себя гадким утенком: все же нужно было одеться поприличнее и как следует позаботиться о макияже, отправляясь с визитом к бывшему мужу.

Такое искушение посещало меня, но я переборола его, — совсем не хотелось навести Жерара на мысль, что Луиджи все еще мне небезразличен. Я с тоской посмотрела на свои потертые джинсы и клетчатую ковбойку и почувствовала, как Жерар сильно сжал под столом мою коленку. Я с трудом сдержала смешок, совершенно не соответствовавший моменту.

Застольная беседа протекала в форме монолога Луиджи. Он пытался задавить нас мощью своего интеллекта, используя все имевшиеся в распоряжении сведения об изобразительном искусстве. Он перескакивал с одной мысли на другую, ни одной не доводя до конца. Его прекрасная половина раскрывала рот только для того, чтобы отправить туда очередной микроскопический кусочек, манерно подхваченный на кончик серебряной вилки. Впрочем, Луиджи сразу предупредил нас, что она не говорит по-французски (интересно, а по-итальянски?..). Ее томный взгляд, обращенный на Жерара, был красноречивее всяких слов. Он тоже молчал, если не считать выразительных междометий.

Я устала следить за извилистым ходом мысли великого знатока искусства (подумать только, когда-то все это меня восхищало!) и занялась изучением комнаты, в которой находились. Как и гостиная, она ничем не напоминала жилище антиквара. Мебель была ультрасовременной, новой и очень дорогой. Должно быть, хозяин дома уставал от старинных вещей в своем магазине… Или вкус его юной жены был таков?

Она прекрасно вписывалась в окружавшую обстановку, составляя неотъемлемую ее часть. Луиджи не украшал собой шикарный интерьер. Он раздался вширь и обрюзг с тех пор, как я его видела в последний раз, а может быть, я наконец смогла непредвзято оценить его?.. Да и соседство Жерара служило ему не самым лучшим фоном. Он продолжал болтать, постоянно подливая себе вина. Луиджи и раньше пил не мало, но то, что он проделывал теперь, было уже слишком. Вообще, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Было ли это его постоянным состоянием в последнее время или мое неожиданное появление послужило тому причиной?

Так или иначе, но мне следовало расспросить его о Люси, пока он еще мог хоть сколько-нибудь связно отвечать на вопросы. Я не обнаружила в доме ни малейших признаков ее присутствия и сам Луиджи ни словом не упомянул о ней — это несколько настораживало.

Я воспользовалась минутной паузой, вызванной появлением горничной, подававшей десерт, и спросила его напрямую, когда должна вернуться наша дочь.

— Не понимаю, о чем ты… — Луиджи старался не смотреть мне в глаза. — Она действительно приходила сюда рано утром, но тут же отправилась восвояси, поняв, что ей не удастся получить того, что она хочет.

— Ты о чем? — я была совершенно сбита с толку.

— То есть как это — о чем? Да о деньгах, конечно же! Эта юная поросль только об этом и мечтает! — он мельком взглянул на свою жену.

Глаза Луиджи налились кровью от выпитого и сдерживаемой злобы, но в голосе появились уверенные, и даже назидательные, нотки.

Я сидела, опустив голову, было ощущение, будто мне плюнули в лицо. Луиджи продолжал разглагольствовать об испорченности нынешней молодежи, но я собралась с силами и перебила его: