— Как продается? — спросила она.

— Хуже некуда, — сказала заведующая. — Кому нужно это религиозное занудство! — И она крикнула своей помощнице: — Элис, убери с полки всю Фишер. И заруби себе на носу: на полки ставить только ходовой товар!

Руфь вырезала из суперобложки портрет Мэри Фишер, а книгу выбросила в урну. Взгляд Мэри Фишер был устремлен в небо, на фоне которого выделялся ее аккуратненький, нежный профиль, — так, словно у нее прямой канал связи с самим Господом Богом. Глядя на нее, вы видели, какая она обворожительная, счастливая и — миниатюрная. Руфь прошлась по магазинам в поисках других романов Мэри Фишер, рассчитывая найти ее фотографию в полный рост, и ей повезло — она нашла то, что искала.

Взглянув на фотографии, мистер Чингиз даже присвистнул.

— Ну и ну! Задали вы мне задачу!

— А что такое? — спросила Руфь недовольно.

— Волосы не проблема, лицо тоже сделаем — черты классические, сами видите. Рост будет посложнее, но справиться можно. Челюсть уменьшим, и линия губ сама встанет на место. У нас такой принцип: сначала внутренние работы, потом наружные, насколько это возможно, разумеется. Тело тоже поддается существенным изменениям — сумели же вы похудеть до неузнаваемости! Кстати, как вам это удалось?

— Держалась подальше от мужчин, — сказала Руфь.

— Не самый популярный рецепт среди моих пациенток! Они скорей согласятся отрезать от себя сколько и где угодно. И все же, дорогуша, с пропорциями у нас не получается. Эта дамочка ниже вас, как минимум, сантиметров на двадцать.

— Значит, вам придется укоротить мне ноги, — сказала она. — Я знаю, это делают.

Он ответил не сразу.

— Больше семи сантиметров бедренной кости никто никогда не убирал. Собственно кость убрать — дело нехитрое: отпилил, и готово. Но мышцы, сухожилия, артерии — все нужно соответственно подтянуть или укоротить. Это совсем не просто и не совсем безопасно.

— Ответственность я беру на себя, — сказала Руфь. — Вы же ставите людям новое сердце, почки, печень, что угодно; а я всего только и прошу: убрать то, что мне не нужно.

— Но не столько же!

— Современная хирургия год от года все более совершенствуется технически. Уже есть микрохирургия, криохирургия, лазеры. Вы же можете все это использовать?

— Тело есть тело, — сказал мистер Чингиз, — и после любого хирургического вмешательства на нем остаются шрамы. Бывает, что и келоидные, от которых вся кожа вокруг безобразно стягивается, сморщивается. Жуткая картина! И если такое случается, мы бессильны. Короче говоря, мы не сможем уменьшить вам бедро больше, чем на семь сантиметров. Спорить тут бессмысленно.

— Тогда уберите еще кусок голени.

— Этого никто никогда не делал.

— Значит, вы будете первый. А то, хотите, пожертвуем несколькими позвонками?

— Нет!! — В его голосе звучал, неподдельный ужас.

Она снисходительно улыбнулась. Она уже поняла, что победа за ней. И он тоже это понял. Но отважился на последний отчаянный рывок.

— Есть еще одна особенность, с которой нередко сталкивается наш брат, — сказал он. — С помощью косметической операции можно изменить тело, но не личность. И мало-помалу — это может показаться мистикой, но мы это наблюдаем в реальности — тело начинает меняться, подстраиваясь под внутреннюю сущность человека. А внутренняя сущность тех, у кого достаточно отваги и воли, чтобы решиться на косметическую операцию, может быть прекрасной и замечательной, но не красивой в общепринятом смысле. Вы же просите, чтобы вас сделали красивой — простите за прямоту, шаблонно красивой.

Он и так зашел слишком далеко. И не стал продолжать.

— Моя внутренняя сущность обладает исключительной способностью к адаптации, — заметила Руфь. — Я перепробовала всевозможные способы приспособиться к телу, данному мне природой, и к миру, в котором мне суждено было появиться на свет, — и потерпела поражение. Революционного запала во мне нет. И раз мне не дано изменить внешние обстоятельства, я изменю себя. У меня нет ни малейшего сомнения, что я удобно устроюсь в своем новом теле.

— Вам это обойдется в миллионы. Стоит ли игра свеч?

— У меня есть эти миллионы. Да, стоит.

— На это уйдут годы.

— И они у Меня есть.

— Я могу сделать так, что ваш возраст не будет заметен, но вы все равно будете его ощущать.

— Не согласна. Возраст — это то, что видно со стороны, а вовсе не то, что ты чувствуешь сам.

Он сдался. Он дал согласие взять ее к себе в клинику для, как он выразился, глобальной реновации. Ассистировать ему будет некий доктор Блэк. По мере надобности будут привлекаться и другие специалисты. Когда придет время, он с ней спишется. А пока что пусть возвращается к своей обычной жизни.

Руфь вернулась в коммуну и принялась возделывать участок земли площадью в пол-акра. Она чувствовала, как работают мышцы ее сильных ног; чувствовала, как по ее мощной спине, под мужской джинсовой рубашкой, стекает пот. Она видела жаворонка — хрупкую пичужку с переливчатым, звонким голосом, — взмывающего все выше и выше в клочке синего неба, сквозь который проникали лучи жаркого полуденного солнца. Но вот набежали низкие черные тучи, сомкнулись, закрыли просвет, и кругом сразу сделалось темно, и молния вилкой воткнулась в небо — туда, где только что звенел жаворонок.