Но тот вдруг сорвался с места и с криком: «Иван Петрович!» — скрылся в кабинете заместителя директора. Вернулся он через несколько минут и, вновь пустив в ход платок, пожаловался: «Запарился совсем».

Подошли два человека, взглянули на партию, но не ради интереса, а так, ради вежливости, и тут же заговорили о партии Акимова с Барановым. Из разговора Виктор понял, что это самые сильные игроки.

Между тем партия шла своим чередом. У черных материальное преимущество, у белых атака. Атака постепенно угасала. Виктор надолго задумался и, решив продолжать атаку, вывел вперед ладью. «Только вперед, только атаковать», — решил он. Ход за ходом нажим белых усиливался. Черные делали вынужденные ходы. Через час все было кончено. В турнирной таблице у Подгурского появилась единица. Противник качал головой, жаловался, что просмотрел простейшую комбинацию (хотя она уже ничего не решала), и так сокрушался, что Виктору стало неудобно.

Участники турнира и болельщики были возбуждены и обсуждали важное событие: Акимов сыграл вничью с Барановым…

Теперь Виктор решил только выигрывать. Вторая партия была очень упорная и длинная и закончилась к девяти часам вечера. Лишняя пешка Подгурского решила все дело. И когда противник сдался, Виктор прошептал про себя: «Так-то, Нина!»

Нина возвращалась одна из института. Она только что вышла из проходной и шла вдоль забора, машинально отсчитывая, сколько железных прутьев от столба до столба. Одиночество, как сказал кто-то из математиков, полезно для человека. Неожиданно сзади послышалось сопение, и вынырнувшая из темноты фигура в коротком полушубке произнесла голосом Ратновского:

Но на этом месте фигура поскользнулась и довольно плавно, всего лишь два раза взмахнув чемоданчиком, плюхнулась на снег.

— Ну вот, всегда так, — сказал, вставая и отряхиваясь, Ратновский, — сочинил такую красивую элегию и в самый торжественный момент… Ты чего не с девчонками?

— Сегодня просто не захотелось.

— А со мной?

— С тобой?.. Скажи, Валя, почему ты в последнее время сам бежишь от меня?

— Я? Шутишь! И потом, чего приставать к замужним дамам?

Последние слова Ратновский произнес совершенно другим тоном, и Нина пристально всмотрелась в его искривленное усмешкой лицо.

— Во-первых, я не замужем.

— Ну, скоро будешь.

— Почему? — спросила Нина после некоторого молчания, решив, что иронизировать над его преследованием «замужних дам» и стихами она успеет несколько позднее.

— Сама знаешь.

— Ну?

— А что, он хороший человек, солидный, выдвигающийся, умный, красивый… ну… и любит тебя.

— Даже?

— Что даже? Я бы мог подобрать еще килограмм разных эпитетов, да словаря нет с собой… Потом он просто выгодная партия, — добавил Ратновский со злостью.

Нина засмеялась.

— Ну и что?

— А то, что вам, девчонкам, только это и надо.

— Нахал!

— Вы говорите о литературе, музыке, об институтах и разных там высоких материях. А как только попался обеспеченный человек, вы раз — и замуж. И сразу все кончается. Муж, давай на наряды… Удивляюсь, как ты еще в институт ходишь. Ведь все равно бросишь.

Всю дорогу, до конца переулка, Ратновский громил женщин. На углу Нина спросила, кончил ли он, и, получив утвердительный ответ, сказала:

— Забавно! Я тебя еще не видела таким злым. Так вот какое у тебя мнение обо мне! Я это тебе припомню.

— Теперь уже все равно, — вздохнул Ратновский.

— Между прочим, у меня с Олегом все кончено, — не глядя на него, произнесла тихо Нина.

Ратновский раскрыл рот.

— Почему? — наконец выдавил он из себя.

Нина, как бы не слыша его вопроса, продолжала, все повышая голос:

— Понимаешь, всем казалось, что дело уже решено. И сам Олег ни на минуту не сомневался. Олег действительно выгодная партия. Он такой идеальный, что я его даже боюсь. Он все делает красиво и тонко. Даже объясняясь в любви, он немного подтрунивает над собой: дескать, вот до чего я опустился. И во всем у него чувствуется этакое превосходство.

…Глядя на ее взволнованное лицо, Ратновский подумал, что она, пожалуй, не столько для него говорит, сколько продолжает с кем-то спорить…

— Выгодная партия… Муж — глава семьи… Не хочу, не нужно мне этого. Мне надо учиться. Я должна стать инженером. Знаешь, почему я пошла в МВТУ? Потому, что меня пугали им: «Вот МВТУ — кошмарный институт, масса чертежей, девушкам там не место. Не вздумай туда идти, не губи свою молодость!» Ведь сами же студенты расшифровывают МВТУ так: «Мы Вас Тут Угробим». И вот, когда меня довели этими предостережениями, я плюнула и подала заявление. Но пока мне некогда учиться. Я превратилась в какую-то знойную женщину, испепеляющую сердца. Стоит с кем-нибудь поговорить, потанцевать, пойти в кино, как они начинают воображать бог знает что… И Ратновский, Валя Ратновский! Вот, думала, человек, который все правильно понимает, с которым можно будет просто дружить… А он? А он такой же! Единственно перед кем я виновата и кто мог бы на что-то рассчитывать, — это Виктор. Я думала, что сделала доброе дело, когда порвала с ним. Однако все не так-то просто. Последнее время мне кажется, что он гораздо лучше, чем я его себе представляла. Тебе надо у него поучиться. Чему? Нет, не шатанию по улицам, а хотя бы хорошему отношению ко мне… Ладно. Что ты еще скажешь в «свое оправдание»?