Однако знания, полученные во время учебы, даром не пропали. Работая в академической типографии, Барков совершенствуется в латыни и в скором времени становится неплохим переводчиком, которому Академия наук не раз поручала переводы сатир Горация и басен Федра. Правда, при этом каждый раз рисковала, опасаясь, что выданные поэту авансы могут бесследно исчезнуть, а заказанные сатиры так и останутся непереведенными. Легенды и анекдоты об этом ходили по Петербургу в таком же множестве, как и его скабрезные поэмы.

Академия поручила Баркову какой-то ответственный перевод и выслала ему довольно дорогой экземпляр оригинала.

Спустя время, после многочисленных напоминаний, Барков просил передать академикам, что книга переводится. Еще через некоторое время на беспокойный запрос он вновь заявил:

— Книга переводится… из кабака в кабак, сначала заложил ее в одном месте, потом перевел в другое и постоянно озабочиваюсь, чтобы она не залеживалась в одном месте подолгу, а переводилась по возможности чаще… из одного питейного заведения в другое.

Барков победил в конкурсе на надпись к памятнику Петру Первому, объявленном Екатериной. Но, учитывая специфичные особенности его личности, результаты конкурса решили не предавать огласке. Однако надпись использовали. Когда, к своему немалому удивлению, Барков увидел на пьедестале так хорошо знакомый родной текст, то тут же сбегал за кистью и вслед за словами «Петру Первому Екатерина Вторая» приписал: «обещала, но не дала», напомнив таким откровенно двусмысленным образом об обещанном гонораре.

Судя по анекдотам, Барков, несмотря на свой разгульный образ жизни, хорошо понимал свое место в русской литературе и умело пользовался этим для утоления неистребимой жажды.

Барков пришел однажды к Сумарокову.

— Сумароков — великий человек! Сумароков — первый русский стихотворец! — сказал он ему.

Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему:

— Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец — я, второй Ломоносов, а ты только третий.

Сумароков в бешенстве бросился на него, так что Барков едва успел убежать.

Смерть Баркова до сих пор представляет загадку для его биографов, есть свидетельства, что она не была естественной. Так это или нет, нам неизвестно, но есть последний, уже посмертный анекдот о Баркове, который приоткрывает завесу тайны о последних мгновениях жизни этого одаренного недюжинным талантом и пороками непутевого человека.

Барков покончил жизнь самоубийством. При нем нашли записку: «Жил грешно и умер смешно».

Анекдоты о Баркове слагаются до сих пор. Как и в те давние времена, фольклор продолжает эксплуатировать сложившийся в народе негативный образ поэта. Известно, что еще Пушкин искренне ценил талант Баркова и откровенно мечтал о том времени, когда можно будет, не таясь, читать опубликованные в печати стихи поэта. Мы можем гордиться тем, что оправдали ожидания великого русского поэта. Барков стал доступен для широкого читателя. Правда, эта доступность приобретает порой несколько гипертрофированные формы.

Радость в доме — мальчик впервые заинтересовался поэзией. Так и спросил:

— Папа, а у нас есть Барков?

Современником Баркова был поэт Ермил Иванович Костров, поэт одаренный и умный, но приверженный все тем же всероссийским слабостям, погубившим не один подлинный русский талант.

Однажды Екатерина II пригласила к столу известного чудака и оригинала, большого любителя спиртного поэта Е. И. Кострова.

Хорошо знакомый со слабостью поэта Шувалов задолго до обеда предупредил Кострова и чуть ли не упросил его быть трезвым и прилично одетым. Однако в назначенный час Костров не явился.

— Не стыдно ли тебе, Ермил Иванович, — через две недели сказал ему Шувалов, — что ты променял дворец на кабак?

— Побывайте-ка, Иван Иванович, в кабаке, — отвечал Костров, — право, его не променяете ни на какой дворец.

— О вкусах не спорят, — ответил Шувалов.

Смерть Кострова не стала неожиданностью ни для общества, ни для самого поэта. Каким бы ни был диагноз врачей, сам он лучше всех знал причину приближающейся смерти.