По старинному обычаю, четыре молодыя двушки должны принимать грузъ и укладывать его въ трюмъ. Кто же въ этомъ году возьметъ на себя эту роль? Вс отказываются. Впрочемъ, это касается главнымъ образомъ того, кто заправляетъ работами по сушк рыбы — Андерса Польденъ, а шкиперъ не заботится объ этомъ, но его опять сердитъ такое непочтительное отношеніе къ нему. Опять одна Паулина изъ состраданія предлагаетъ свои услути, если еще три двушки согласятся участвовать въ работ. Рейэрсенъ съ бшенствомъ повертывается на каблукахъ и отправляется на яхту.

Онъ спускается въ каюту и принимается въ полномъ одиночеств осушать бутылку водки. Что же ему еще длать при такихъ условіяхъ? Значитъ, его псенка уже спта. Ну, хорошо. Это будетъ послдній его пріздъ сюда, въ эту трущобу. Мало ли найдется еще мстъ въ Зальтенфіорд для сушки рыбы? Онъ старъ, онъ никуда не годенъ? Ну, мы еще посмотримъ. Prosit.

Онъ пьетъ и пьетъ все основательне, въ полномъ одиночеств, и все взвинчиваетъ себя. Проходитъ полчаса, и онъ приходитъ въ такое настроеніе, что смло помрялся бы съ какимъ угодно капитаномъ съ золотыми пуговицами и ни въ чемъ бы не уступилъ ему. Онъ слышитъ топотъ ногъ на палуб, наливаетъ себ еще стаканъ, выпиваетъ и выходитъ изъ каюты.

Есть ли грузильщицы въ трюм? Онъ заглядываетъ внизъ, — тамъ усердно работаютъ четыре двушки. Андерсъ Польденъ, въ конц концовъ, пустилъ въ ходъ весь свой авторитетъ и почти силой привезъ ихъ на яхту. Хорошо. Ну, такъ шкиперъ Рейэрсенъ сыграетъ же съ вами штуку, вотъ увидите, онъ ужъ знаетъ, что нужно длать. Онъ слышитъ, какъ гулко раздается смхъ и болтовыя двушекъ въ почти пустомъ трюм и думаетъ: «О, пожалуйста, веселитесь, сколько вашей душ угодно!» Одна только Паулина молчитъ.

По старинному обычаю, въ т дни, когда грузили рыбу, двушекъ-укладчицъ угощали на счетъ шкипера. Да, да, угощеніе! Ха-ха-ха! Держите карманъ! Рейэрсенъ только объ этомъ и думаетъ. Вотъ это-то и есть месть, которую онъ придумалъ: именно — въ этомъ году никого не угощать. Вдь это же зависитъ отъ него.

— Паулина! — позвалъ онъ, — я хочу поговорить съ тобою въ кают.

Паулина поднялась изъ трюма и послдовала за нимъ въ каюту.

— Ты единственная не отказалась пріхать на яхту, — сказалъ онъ, — и я хочу тебя угостить.

— Вы не должны тратиться на меня!

Но Рейэрсенъ хочетъ тратиться, онъ готовъ истратить на это сколько угодно.

— Поваръ, затопи плиту и свари хорошаго кофе!

Шкиперъ самъ подноситъ ей водки и бубликовъ, а затмъ для Паулины устраивается цлое пиршество.

— Когда ты вернешься въ трюмъ, разскажи остальнымъ двушкамъ, что шкиперъ Рейэрсенъ ничмъ тебя не обидлъ.

Они пьютъ, дятъ и угощаются на славу, и шкиперъ дружески похлопываетъ ее по плечу.

Когда они кончили сть, Паулина встала и хотла отправиться работать.

— Посиди еще, — сказалъ онъ, — поболтаемъ вмст,- вдь я въ послдній разъ захожу сюда сушить рыбу.

— Ахъ, не говорите вы этого!

— Да, въ послдній разъ!

Что-то зашевелилось въ сердц старой двушки, она опустила глаза и спросила:

— Когда вы сниметесь съ якоря?

— Когда вся рыба будетъ нагружена, — отвтилъ онъ, — завтра или послзавтра.

Она опять присла.

— Да будетъ Господь Богъ съ вами, — сказала она какъ бы про себя.

— Выпьемъ еще по стаканчику!

Онъ боялся, какъ бы она опять не принялась читать ему проповдь, и онъ прямо спросилъ ее:

— Ну, Паулина, когда же ты выйдешь замужъ?

Она съ обиженнымъ видомъ взглянула на него.

— Не смйтесь надо мною!

— Я смюсь надъ тобой? — спросилъ онъ. — Какъ такъ?

— Да разв я могу выйти замужъ? У меня только одинъ глазъ!

Рейэрсенъ свистнулъ.

— Ну, вотъ еще, вдь это же только маленькій тлесный недостатокъ.

Она благодарна ему за эти слова и находитъ, что онъ правъ.

Она потеряла глазъ, но не стала же она внутренно хуже отъ этого. Съ ней случилось несчастье: ребенокъ выкололъ ей глазъ вязальной спицей. Посл того прошли цлые годы, въ которые ей не къ кому было обратиться, не на кого надяться, кром Бога. Она часто плакала объ этомъ потерянномъ глаз, но у ней были сильныя руки и ноги и хорошее здоровье, — единственное богатство, котораго она еще не лишилась.

Рейэрсенъ опять наливаетъ стаканы. Онъ наклоняется къ ней и слышать не хочетъ о томъ, что она не въ состояніи больше пить. Вдь это же послдній его пріздъ сюда въ Викъ, а она единственное существо, которое согласилось пріхать къ нему на яхту, — онъ всегда будетъ это помнить. Они оба сильно растроганы этимъ разговоромъ. Рейэрсенъ схватываетъ руку старой двушки, которая выглядитътакой сильной и здоровой, точно молодая. Затмъ обнимаетъ ее и говоритъ;

— Помнишь ли ты, что было тогда подъ навсомъ, гд хранятся лодки, въ ту ночь, двадцать лтъ тому назадъ.