— Прикажете повернуть назадъ? — спросилъ кучеръ.

Я вышелъ изъ экипажа въ сильномъ замшательств, а мой спутникъ остался невозмутимо сидть.

— Да, мы подемъ обратно! — сказалъ онъ.

— А я пойду обратно, — возразилъ я, — а вы, кучеръ, если хотите, везите этого человка хоть въ адъ.

— Какъ, вы пойдете пшкомъ? — спросилъ кучеръ.

Мой спутникъ молчалъ и не глядлъ на меня. Я, наконецъ, совсмъ разсердился, энергично крикнулъ кучеру, чтобы онъ повернулъ и халъ обратно, вскочилъ опять въ экипажъ и съ яростью захлопнулъ дверцу. Я былъ въ возбужденномъ состояніи и чувствовалъ себя сильнымъ, необыкновенно сильнымъ.

Теперь я совсмъ близко придвинулся къ моему спутнику, разслся какъ можно шире, чтобы занять побольше мста, и совсмъ прижалъ его въ уголъ. Усаживаясь поудобне, я грубо толкнулъ его локтемъ, но онъ оставался попрежнему совершенно спокойнымъ и безмолвнымъ. Только когда мы вернулись въ городъ, онъ, странно посмиваясь, сказалъ мн:

— Ну, что же, заявите вы объ этомъ полиціи!

Я ничего не отвтилъ.

Онъ положилъ об ноги на мою шляпу, которую я снялъ, и кинулъ на переднее сиднье. Онъ изо всей силы нажалъ каблуками на ея верхушку, и я слышалъ, какъ раздался трескъ продавливаемой шляпы. Я все больше и больше убждался, что онъ просто хотлъ нагнать на меня страхъ, и я почувствовалъ себя страшно униженнымъ и пристыженнымъ.

— Но если вы хотите меня выдать полиціи, — продолжалъ онъ, — то вы должны сдлать это сейчасъ же, иначе и слдъ мой простынетъ прежде, чмъ меня схватятъ. Увряю васъ, что я, быть можетъ, еще до разсвта буду далеко отсюда, въ Шонен. Да, увряю васъ, что меня ничто не удержитъ.

И онъ все продолжалъ говорить о томъ, какъ онъ скоро удетъ отсюда, но подъ конецъ вдругъ сказалъ:

— А можетъ быть, я и не тронусь съ мста. Быть можетъ, я буду имть честь привтствовать васъ завтра въ Остергаде.

Я отвтилъ, что буду имть честь не замтить его, пройти мимо него и совершеано игнорировать его при встрч, и что я его швырну на землю и растопчу ногами, если онъ когда-либо осмлится подойти ко мн.

— Я не хотлъ бы даже рта открыть, чтобъ видть васъ повшеннымъ, — сказалъ я, — я презираю васъ и не хочу пачкать своихъ рукъ, выбрасывая васъ за окно кареты.

Мы вышли у памятника; я пошелъ своей дорогой въ то время, каасъ онъ расплачивался съ кучеромъ. Я отправился домой безъ шляпы.

Это была наша первая встрча. Шрамъ отъ нанесенной мн имъ тогда раны и сейчасъ блется на моей ше.

Три-четыре года спустя я предпринялъ небольшое путешествіе по Германіи и какъ разъ въ этотъ день собирался похать изъ Гамбурга въ Бременгафенъ. Когда я пріхалъ на вокзалъ, оставалось четверть часа до отхода позда, такъ что у меня оказалось въ распоряженіи нсколько свободныхъ минутъ. Я пошелъ вдоль позда, отыскивая себ удобное мсто, и дошелъ почти до паровоза. Вдругъ я вижу какого-то человка, который длаетъ мн какіе-то знаки изъ окна вагона, и, къ великому моему изумленію, узнаю въ немъ моего «стараго знакомаго», того самаго, съ которымъ я совершилъ ту загадочную прогулку по Копенгагену.

Я невольно длаю шагъ назадъ; какое-то непріятное чувство овладваетъ мной, и я прохожу мимо вагона. Но въ то время, какъ я удаляюсь, мн внезапно приходитъ въ голову мысль, не вообразитъ ли онъ, пожалуй, что я струсилъ передъ нимъ. И, такъ какъ я былъ теперь старше на нсколько лтъ и опытне, то мн не захотлось упустить изъ вида этотъ, во всякомъ случа, интересный типъ. Поэтому я возвращаюсь, продолжаю длать видъ, что ищу въ позд мсто, и какъ бы случайно останавливаюсь передъ его вагономъ. Я открываю дверь и вхожу.

Купэ оказывается пустымъ: въ немъ, кром него, никого не было. Войдя въ купэ, я протискался мимо него, и онъ долженъ былъ прижаться совсмъ въ уголъ, чтобы пропустить меня. При этомъ онъ поглядлъ на меня такъ, какъ будто видлъ меня въ первый разъ въ жизни, а между тмъ я вдь былъ увренъ въ томъ, что онъ только что передъ тмъ махалъ мн рукой. Я какъ-то невольно снялъ шляпу и даже кивнулъ ему, но онъ не отвтилъ на мой поклонъ.

Я слъ въ уголъ на диванъ, и страшно сердился на себя за мой кивокъ и старался сохранить презрительно-равнодушный видъ. Мн показалось, что онъ за это время нисколько не постарлъ, но одтъ онъ былъ совершенно иначе. Тогда, въ первую нашу встрчу, онъ былъ красиво, можно даже сказать элегантно одтъ, теперь же на немъ былъ самый обыкновенный свтлый неуклюжій дорожный костюмъ. Кожаный чемоданъ стоялъ на сиднь, какъ разъ напротивъ него. Раздался третій звонокъ, и поздъ тронулся.

Я услся поудобне и протянулъ ноги на свободное сиднье. Просидлъ я такъ приблизительно съ четверть часа. Я длалъ видъ, что совсмъ не вижу его, а онъ казался погруженнымъ въ глубокое раздумье. Черезъ нсколько времени онъ вынулъ изъ бокового кармана какой-то клеенчатый футляръ, вытащилъ оттуда нсколько заржавленныхъ инструментовъ и принялся ихъ тщательно осматривать. Это были какіе-то причудливо изогнутые предметы, одни плоскіе, другіе круглые, были между ними и толстые и тонкіе. присматриваясь къ нимъ, я понялъ, что это была цлая коллекція отмычекъ. Онъ и не думалъ скрывать, что это отмычки. Напротивъ, онъ вертлъ ихъ въ рукахъ, поворачивалъ, точно передъ нимъ были замки, которые надо было открыть. Онъ даже попробовалъ открыть одной изъ нихъ свой собственный сундукъ. Казалось, онъ преднамренно хотлъ мн показать, къ чему пригодны эти крючки. А я сидлъ и присматривался къ нему.