— Можетъ быть, и это недостаточно хорошо для тебя?

Закхей долженъ былъ вернуться на нары и покориться своей судьб. Конечно, разумне сть то, что даютъ, чмъ сидть голоднымъ.

— Что за свинское пойло настряпалъ ты сегодня? — ворчитъ онъ и принимается за миску.

— Цыплята! — отвчаетъ поваръ, и глаза его искрятся какимъ-то оеобеннымъ блескомъ злорадства, когда онъ повертывается и уходитъ.

— Цыплята, — бормочетъ Закхей и начинаетъ разсматривать пищу своими подслповатыми глазами. — Чорта съ два! Цыплята… Ахъ ты, враль ты этакій!

Въ миск какое-то мясо подъ соусомъ. И онъ стъ это мясо. Вдругъ ему попадается совершенно непонятный кусокъ: его нельзя разрзать ножомъ, — это кость, покрытая какимъ-то особенно жесткимъ мясомъ. Онъ съ большимъ трудомъ обгладываетъ одну сторону, затмъ подноситъ странный кусокъ къ глазамъ и осматриваетъ его.

— Эта собака можетъ сама глодать свои кости, — бормочетъ онъ, идетъ къ двери, гд больше свта, и опять разсматриваетъ странный кусокъ. Онъ повертываетъ его во вс стороны и вдругъ бросается къ своей койк и принимается искать бутылку съ отрзаннымъ пальцемъ. Бутылка исчезла.

Закхей идетъ въ столовую. Смертельно блдный, съ искаженнымъ лицомъ, останавливается онъ въ дверяхъ и говоритъ такъ громко, что вс слышатъ.

— Скажи-ка, Полли, это не мой палецъ?

И онъ протягиваетъ ему какой-то предметъ. Поваръ не отвчаетъ, но начинаетъ исподтишка посмиваться. Закхей протягиваетъ теперь второй предметъ и говоритъ:

— Полли, не мой ли это ноготь, который сидлъ на пальц? Мн ли не знать его!

Вс сидящіе за столомъ рабочіе начинаютъ обращать вниманіе на странные вопросы Закхея и смотрятъ на него съ удивленіемъ.

— Что съ тобой? Что случилось? — спрашиваетъ одинъ изъ нихъ.

— Я нашелъ мой палецъ, мой отрзанный палецъ въ моей д,- поясняетъ Закхей. — Онъ сварилъ его и принесъ мн вмст съ дой. А вотъ это — мой ноготь.

Взрывъ смха, похожаго на ревъ, вырывается изъ всхъ глотокъ, раздается со всхъ сторонъ. И вс присутствующіе разомъ кричатъ:

— Какъ? Онъ сварилъ твой палецъ и заставютъ тебя състь его?.. Да ты уже и откусилъ отъ него кусокъ, какъ я вижу… Ты обглодалъ одну сторону…

— Я плохо вижу, — отвчаетъ Закхей, — я не зналъ… Я вдь не думалъ…

Онъ вдругъ быстро повертывается и уходитъ.

Надсмотрщику стоитъ не мало труда возстановить спокойствіе въ столовой. Онъ встаетъ изъ-за стола и, обращаясь къ повару, сцрашиваетъ.

— Ты сварилъ этотъ палецъ вмст съ прочимъ мясомъ, Полли?

— Нтъ, — возражаетъ Полли. — Великій Боже! Какъ, неужели я бы могъ сдлать что-либо подобное! За кого же вы меня считаете? Я сварилъ его отдльно, въ отдльной посудин.

Исторія со свареннымъ пальцемъ служитъ въ теченіе цлаго вечера неизсякаемымъ источникомъ веселья. Вс спорятъ и смются, какъ безумные, и на долю повара выпадаетъ такой тріумфъ, какого ему еще никогда въ жизни не приходилось праздновать.

Но Закхей исчезъ.

Закхей ушелъ въ прерію. Непогода все еще продолжалась, и въ преріи негд было укрыться отъ дождя. Но Закхей все шелъ, дальше и дальше углубляясь въ прерію. Его раненая рука была повязана, и онъ старался, насколько было возможно, защитить ее отъ дождя.

Онъ ничего не замчаетъ и идетъ все дальше. Наступаютъ сумерки, онъ останавливается, вытаскиваетъ часы и при свт молніи смотритъ на нихъ, а затмъ возвращается тмъ же путемъ, какимъ шелъ. Тяжелыми, размренными шагами идетъ онъ по пшеничнымъ полямъ, какъ будто съ особенной точностью высчитывая и время и разстояніе. Около восьми часовъ онъ достигаетъ фермы.

На двор совсмъ темно. Онъ слышитъ, чтовс рабочіе собрались въ столовую ужинать, и когда онъ заглядываетъ въ окно, ему кажется, что онъ видитъ тамъ и повара, и что тотъ особенно весело настроенъ.

Затмъ онъ подходитъ къ конюшнямъ, становится подъ ихъ прикрытіемъ и пристально всматривается въ темноту. Кузнечики молчатъ, все кругомъ молчитъ, только дождь продолжаетъ итти, и по временамъ молнія цвта сры перерзываетъ небо пополамъ и ударяетъ гд-то далеко, далеко въ преріи.

Наконецъ онъ слышитъ, что рабочіе окончили ужинать и бгутъ къ сараю, служащему имъ спальней. Они проклинаютъ погоду и спшатъ укрыться отъ дождя. Закхей терпливо, упрямо ждетъ еще цлый часъ, затмъ направляется къ кухн. Тамъ еще свтло. Онъ видитъ стоящаго у плиты человка и спокойно входитъ.

— Добрый вечеръ! — произноситъ онъ. Поваръ смотритъ на него съ удивленіемъ и говоритъ:

— Теперь ты уже не получишь ужина.

Закхей отвчаетъ:

— Хорошо. Но тогда дай мн кусочекъ мыла, Полли: я вчера вечеромъ плохо выстиралъ мою рубашку и хочу сегодня перестирать ее.

— Только не въ моей вод!

— Нтъ, именно въ твоей!

— Совтую теб не длать этого.

— Получу ли я, наконецъ, мыло? — говоритъ Закхей.

— Вотъ сейчасъ я теб дамъ такого мыла!.. — оретъ поваръ. — Вонъ отсюда!