– Как, Фуксия, ты уже поднялась? Не рановато ли?

Фуксия, переводя дух от быстрого бега, выдохнула:

– Тебя зовет… доктор!

– Где он? – спросил юноша, в то же время стараясь узнать, для чего он понадобился эскулапу.

– В комнате моего отца.

Стирпайк облизал пересохшие губы:

– Отец нездоров?

– Да, ему очень плохо.

У Стирпайка отлегло от сердца – значит, дело вовсе не в нем. Юноша тут же заверил юную герцогиню, что сейчас же отправится к доктору. Оба тут же направились в сторону покоев лорда Гроуна, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами – разговор не клеился, каждый думал о своем.

Бывший поваренок был теперь и бывшим учеником доктора – с тех пор как Стирпайк решил отказаться от покровительства Прунскваллера, их отношения стали несколько натянутыми. Впрочем, войдя в комнату, юноша не увидел на лице доктора вражды – только тревогу и озабоченность.

Медик взволнованно ходил по комнате, то и дело бросая быстрые взгляды в сторону каминной доски. Герцог, делая страшные глаза, то и дело угукал, явно рассчитывая уверить окружающих в своей принадлежности к царству пернатых.

Стирпайк чересчур громко захлопнул за собой дверь – и лорд Сепулкрейв тут же перенес свое внимание на новичка, который пока не был в курсе последних перемен. Это и было нужно Прунскваллеру: он многозначительно подмигнул Стирпайку. Юноша сразу понял, чего от него хотят. Оба подскочили и схватили лорда за руки. Против ожиданий, герцог не оказал никакого сопротивления. «Кладем его на кровать!» – распорядился доктор коротко. Лорд Сепулкрейв покорно пошел к кровати, изредка издавая глупые смешки. Попросив юношу отвлечь внимание пациента, доктор отвернулся к окну, раскрыл саквояж, вытащил шприц и наполнил его бесцветной жидкостью из флакона с притертой пробкой. Герцог продолжал уверять Стирпайка в своей новой ипостаси, тот сочувственно слушал. Воспользовавшись затишьем, доктор резко повернулся, схватил аристократа за руку и погрузил иглу шприца ему в запястье. Краска мгновенно отхлынула от лица герцога, оно стало мертвенно-бледным. Пальцы его разжались, и он осел на сваленные грудой подушки. Больше всего Стирпайка поразили глаза хозяина Горменгаста: сейчас они были пустыми и невыразительными, словно у рыбы. А ведь раньше…

– Будь добр, прикрой ставни, – распорядился доктор, глядя на герцога и убирая шприц в серебряный футляр, – думаю, так будет спокойнее.

Стирпайк немедленно выполнил просьбу врача. Прунскваллер, нахмурившись, наблюдал за пациентом.

– Доктор, чисто сработано, – похвалил Стирпайк, – я бы так ни за что не сделал. Кстати, что вы ему дали? И что делать теперь?

– Я не в настроении отвечать на вопросы, уважаемый, – бесцеремонно ответил Прунскваллер, защелкивая саквояж. – Поймите, что я не в настроении…

Доктор улыбался, но в его глазах читалась откровенная отчужденность.

– А как насчет церемонии? – поинтересовался Стирпайк. Он решил не подавать виду, что обиделся.

– Что тут такого? Думаю, что его сиятельство будет присутствовать на церемонии.

– Неужели? – искренне удивился Стирпайк. – Но вы только посмотрите, у него лицо зеленое… как у лягушки, прости, Господи.

– Не переживай, через полчаса кожа лорда Сепулкрейва примет естественный телесный оттенок. Так что никто ничего не заподозрит. Так, не стой! Сходи, отыщи Флея. И распорядись, чтобы сюда принесли таз горячей воды и пару полотенец. Пациента нужно обмыть и одеть. Быстрее!

Перед уходом Стирпайк, не сдержавшись, наклонился и взглянул в лицо герцога. Юноше не верилось, что через полчаса с ним все будет в порядке, как обещал доктор. Лицо хозяина Горменгаста приняло землисто-зеленоватый оттенок, нос заострился. Мысленно Стирпайк сравнил герцога с вампиром из прочитанной недавно книги.

Отыскать Флея оказалось делом нелегким, но в конце концов Стирпайк обнаружил камердинера в кошачьей комнате. Взлянув на голубовато-дымчатые ковры, устилавшие пол, юноша вспомнил, как побывал в этом месте около года назад. Здесь ничего не изменилось…

Старик тяжело дышал – Стирпайк сразу сообразил, что Флей шлялся по подвалу: на левом его плече висели клочья паутины.

– Чего тебе? – буркнул Флей, и глаза его недружелюбно сверкнули.

– Как дела? – невинно осведомился Стирпайк.

Флей ничего не ответил – он скосил взгляд в сторону, где на широкой тахте дремало несколько кошек.

– Герцог хочет вас видеть. – Стирпайк словно не замечал подчеркнутой враждебности камердинера Впрочем, в мозгу юноши мелькнула мысль – а знает ли Флей, что произошло с его обожаемым Сепулкрейвом?

Услышав слово «герцог», Флей инстинктивно дернулся. «Ага, проняло», – радостно подумал юноша. Видимо камердинер заметил в лице паренька нечто недоброжелательное, потому что взгляд его стал еще более колючим и отчужденным.

Стирпайк внимательно оглядел старика – ему хотелось знать, что тот думает о сумасшествии господина. Безучастность Флея навела юношу на мысль, что он пребывает в неведении относительно помешательства герцога. Исходя из этого Стирпайк и решил действовать. Впрочем, именно в этот момент он и сделал одну из ошибок, которые совершал столь редко. Но по стечению обстоятельств или по воле Всевышнего чутье изменило ему.