Стремясь предвосхитить неблагоприятное развитие событий, Стирпайк неслышно подкрался к двери и осторожно, стараясь не скрипнуть петлями, приоткрыл ее немного. Он ожидал, что за дверью будет подобное же помещение, заваленное вышедшим из употребления господским добром. Но увиденное подвергло беглеца в самый настоящий шок…

Поразили поваренка не только размеры располагавшегося за дверью помещения, но и тот факт, что его комната находилась как бы наверху, нависала над этим помещением. Но самым ужасным оказалось то, что он был здесь не один! Прямо в его сторону шагала девчонка в кроваво-красном платье со свечой в руке. И это под самой крышей! Несмотря на весь трагизм положения, Стирпайк вдруг подумал – где же он видел девочку? Несомненно, он где-то ее уже встречал… Пламя свечи, которую держала в руках нежданная гостья, то и дело колебалось, скрывая то лоб, то щеки девочки. Стирпайк понял – она идет как раз в его сторону. Судя по походке, ничего не боится. Если вспомнить увешанные картинами стены, диван и еду на столе – неужели он, сам того не ведая, вторгся в ее владения? Но кто она такая? И что делает здесь в столь поздний час? Поваренок, тяжело дыша, прикрыл дверь и направился к окну. Сердце его снова готово было выпрыгнуть из груди.

И все же – где он видел это красное платье? Ведь что-то такое было совсем недавно… Красное… Между тем шаги уже раздавались за стеной. Юноша затравленно огляделся – где же спрятаться? Как назло, тут не было ни одного укромного места. Взгляд Стирпайка отчаянно метался по комнате, на мгновенье задержавшись на книге стихов. Так это, выходит, девчонкина книга! Не помня себя, беглец бросился к окну и, перевесившись через подоконник, заглянул вниз. И тотчас же в голове у него помутилось – лежащая внизу бездна, спокойная и торжественная, разом напомнила о злоключениях последних двух суток. Повернувшись к двери, Стирпайк растерянно остановился, а губы его шептали сами собой: «Где? Где я мог видеть это платье?» В этот момент шаги как раз замерли по ту сторону двери. У поваренка подкосились ноги, и он обессиленно повалился на четвереньки. Даже молодой организм был не в состоянии справиться с последствиями эмоционального перенапряжения – уже теряя сознание, Стирпайк припомнил: это красное платье он видел в восьмиугольной комнате, когда Флей, сам того не желая, позволил ему заглянуть в просверленное в стене отверстие. Это была Фуксия, дочь самого герцога. Тогда девчонка была просто вне себя – ее почему-то расстроило рождение брата. Фуксия была очень несдержана, даже истерична – от такой особы ждать ничего хорошего не приходится. Все они, господа, одним миром мазаны. И тут скрипнула входная дверь, пламя свечи тревожно заметалось из стороны в сторону. Глаза паренька уже закрывались, но он сумел углядеть две горевших свечи – их девчонка несла в руках. Последнее, что запечатлелось в мозгу Стирпайка – шаг Фуксии в его сторону, шаг осторожный и угрожающий. Потом наступил полный провал…

Но хозяйка чердака и сама была на грани обморока – она слышала, как гулко колотится ее сердце.

Несколько минут Фуксия стояла на месте, словно истукан. Она просто не могла поверить своим глазам. Она ничего не понимала. Так обычно ведут себя люди, потерявшие близкого человека – они видят все, что творится вокруг, но тем не менее воспринимать происходящее адекватно они просто не способны.

А потом вдруг на девочку нахлынуло тоскливое, щемящее чувство – все, ее тайна раскрыта, она больше не принадлежит ей одной. Ощущение было такое, точно ее душу вывернули наизнанку и выставили на всеобщее обозрение. На обозрение тем, кто никогда не понимал ее.

Потом она испытала прилив самого настоящего животного страха. Что теперь будет? Страх исчез сам собой – его сменило любопытство. Кто этот человек? Как попал он сюда. Ясно было одно – он лежит без сознания. Но эта ясность рождала в свою очередь другие вопросы – умирает ли незнакомец или, наоборот, приходит в себя? И, наконец, что она сама должна теперь делать? Первоначальные эмоции схлынули, и Фуксия успокоилась. Но в душе ее все равно осталась рана, которую, как подозревала девочка, исцелить может только время. Если вообще может исцелить…

Сжав обе свечи в правой руке, она осторожно шагнула вперед. Внезапно крупная капля расплавленного воска скатилась ей на руку, и она дернулась, будто ужаленная. Постояв немного, Фуксия сделала еще два шага и наклонилась над неподвижно распростертым телом. Кто он, думала девочка, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца. Пламя свечей плясало на большом слегка выпуклом лбу, узких скулах и тощей шее с далеко выступающим кадыком. Внезапно кадык его дернулся, и сердце Фуксии учащенно забилось – незнакомец жив! Тут очередная капля воска упала на руку девочки, и она вспомнила – на полке, что висела над диваном, стоит подсвечник – нужно разыскать его. Она встала и направилась к дивану. Но поскольку не знала, кто так неожиданно вторгся в ее святую святых, то Фуксия пятилась, не спуская глаз с лежащего – а вдруг он только притворился без сознания? Сконцентрировав все внимание на юноше, Фуксия совершенно забыла о том, что находится сзади – и потому, отступая назад, она сама не заметила, как с размаху налетела на диван и, как подкошенная, упала на его холодную кожаную поверхность. Свечи зашатались и окатили ее новой порцией расплавленного воска. Но девочка больше не отвлекалась на подобные мелочи – она решила не спускать глаз с незнакомца. Переложив свечи в левую руку, правой начала шарить по полке и нащупала основание подсвечника.

Рывком сдернув подсвечник с полки, Фуксия торопливо насадила обе свечи на железные штырьки, торчавшие в чашках для растопленного воска – теперь хоть на этот счет ей не нужно беспокоиться. После чего, подойдя к столу, Фуксия поставила подсвечник прямо на книгу. И задумалась, подперев подбородок ладонями…

Думала она долго – но так ничего и не решила. Несомненно, нужно попробовать поднять его с пола. Еще час назад одна только мысль о незнакомце на чердаке привела бы дочь герцога в ужас, а теперь она уже деловито прикидывала – как привести его в чувство. В конце концов, будет куда хуже, если он здесь умрет.

Забыв о страхе, Фуксия наклонилась над юношей и принялась тормошить его. Однако эти усилия так ни к чему не привели – душа его явно не собиралась возвращаться в обмякшее тело. Во всяком случае, пока.

И вдруг Фуксия вспомнила – в прошлом году тетя Кора тоже неожиданно свалилась в обморок. И прямо посреди парадной залы, что в восточном крыле. Тогда все сбежались на место происшествия. Отец распорядился принести стакан воды, чтобы привести сестру в чувство. Но как слуги ни старались, они так и не могли разжать зубы женщины, чтобы влить ей в рот воду. Отец подумал и, взяв стакан, просто выплеснул его Коре в лицо – она сразу очнулась.

Вскочив на ноги, девочка огляделась по сторонам – есть ли тут вода? Рядом с диваном на полу стоял кувшин с настойкой – его туда переставил Стирпайк, однако Фуксия не заметила кувшина. Впрочем, она сумела обойтись и без настойки – взгляд сам собой остановился на большой вазе дымчато-голубого стекла, в которой стоял громадный подсолнух. Девочка нашла цветок на прошлой неделе в зарослях бурьяна и крапивы. Подсолнух был куда больше своих собратьев, росших на огороде – с мощным стеблем, широченной шляпкой. Каждый лепесток был размером с ладошку Фуксии – одним словом, настоящий гигант. Тогда юная герцогиня не удержалась и принесла это чудо природы на чердак. Фуксия забрала подсолнух потому, что чья-то рука надломила стебель, и девочка решила – все равно цветок засохнет, так лучше не отказать себе в удовольствии полюбоваться его красотой хоть несколько деньков. Однако на месте сломать стебель ей так и не удалось, несмотря на все старания, и тогда девочка, рассердившись, просто вырвала подсолнух с корнем и в таком виде дотащила его до чердака, хотя это стоило ей немалых усилий. Уже на месте она кое-как перепилила стебель найденным в корзине тупым ножом и водрузила шляпку с куском ствола в вазу. И сейчас, глядя на чуть поникший подсолнух, Фуксия вспомнила, как уселась, выбившись из сил, на диван, и заговорила: «Ну что, сломанный подсолнух, теперь ты мой? Пей воду, что я дала тебе – ты не умрешь. Хм, во всяком случае, не так быстро… Но если смерть все-таки постигнет тебя, я выкопаю могилу и с честью предам тебя земле. Да, возьму лопату у Пентекоста и похороню… Но лучше, конечно, не умирай – стой себе в вазе. Разве тебе плохо тут стоять? Ну пока – я пошла!» Тогда Фуксия действительно спустилась в свою комнату, потом пошла к нянюшке – но ничего не рассказала ей о подсолнухе: девочка была только рада, что у нее стало одной тайной больше.