Слова Хвостова рассеяли колебания де Рибаса. Он на секунду представил себе, как будет раздосадован Безбородко в случае, если гром пушек задолго до рассвета возвестит всем, что Хаджибей уже взят им, де Рибасом, и ласково улыбнулся Хвостову.

– Я тоже так думаю…

Ветер доносил с моря отдаленный грохот прибоя.

Золотая стрелка брегета (часы) дошла до цифры четыре, Всего два часа оставалось до зари. Командующий авангардом взмахнул шпагой. Это был сигнал.

Начальники штурмовых отрядов хорошо знали, что им делать. Полковник Хвостов повел свою колонну берегом. Два казачьих полка двинулись на Хаджибей, охватывая крепость полукольцом со стороны моря. Перед казаками стояла задача: привлечь к себе внимание противника и совместно с гренадерами капитана Трубникова взойти на крепостные стены.

Василий Зюзин с ефрейтором Иваном Громовым и рядовым Сергеем Травушкиным сразу обогнали остальных гренадеров. Кондрат Хурделица, не привыкший отставать, едва поспевал за Василием.

– Не отставай, кавалерия! — крикнул ему Зюзин, слыша позади себя тяжелое дыхание есаула. Кондрат никогда еще не воевал в пешем строю, и ему трудно было состязаться с закаленными пехотинцами. Он подивился выносливости сухопарого субалтерна, который не бежал, а, казалось, летел впереди, помогая солдатам тащить тяжелые лестницы.

До Хаджибея осталось не более ста саженей, когда земля, море и даже темные лохматые облака вдруг озарились пламенем пушечной и ружейной стрельбы. Это начали стрелять с кораблей и крепостных стен турки, всполошенные штурмовым отрядом секунд-майора Воейкова, атаковавшего Хаджибей с правого фланга.

Над головами гренадеров завыли ядра, засвистела картечь, тонко запели пули. Но жестокий огонь не остановил атакующих.

Видимо, опасность утроила силы Кондрата, и он на крутом подъеме у самой стены обогнал Василия. Когда тот нечаянно споткнулся, есаул подхватил у него лестницу и один понес ее в гору. Он уже приставил было ее к крепостной стене, высотой в три с половиной сажени, когда его снова перегнал Зюзин. Быстрее птицы взлетел субалтерн на крепостной вал. Кондрат еще карабкался за ним, когда Василий, сверкнув штыком фузеи, с криком «Ребята, за мной!» исчез за каменным зубцом. Есаул бросился за ним и вовремя. Субалтерна окружили вооруженные ятаганами янычары.

Но только Кондрат успел ударить саблей одного из них, как крепостная стена дрогнула ог дружного «ура!». На ней появились десятки гренадеров, сразу ударивших турок в штыки.

Крики «ура!» смешались с воплями «вай, вай!» (беда (турецк)), ««сюбхан аллах» (великий боже (турецк)). Русские штыки казались янычарам страшнее самой смерти. Гренадеры в несколько минут очистили левую сторону крепости. Пользуясь замешательством в рядах врага, Кондрат прорвался во двор и устремился ко входу в бастион — четырехугольную крытую башню. Он знал, что бастион этот — логово паши. Пожалуй, здесь можно будет найти проклятого басурмана и рассчитаться с ним за все обиды. Вход сторожил рослый турок, но ему не удалось задержать Хурделицу. Всего один раз цокнулись клинки, и часовой, охнув, упал с рассеченной головой.

Гренадеры пытались последовать за Хурделицей, но путь им преградил большой отряд турок. В крепостном дворе начался рукопашный бой.

Три солдата, сражавшиеся рядом с Василией Зюзиным, были мгновенно изрублены кривыми султанскими саблями. Несколько гренадеров получили тяжелые ранения. Такая же участь постигла бы и Зюзина, и остальных смельчаков, если бы на помощь к ним не подоспел Иван Громов со своим капральством.

Турецкая контратака была остановлена.

Несколько раз телохранители паши стремительно бросались на горсточку гренадеров, но с воем вынуждены были откатываться назад. Ощетинившиеся штыками ряды солдат были несокрушимы. Гренадеры, отбрасывая турок, стали медленно, шаг за шагом, продвигаться к бастиону. Они спешили на помощь есаулу.

Держа в одной руке саблю, а в другой пистолет, Кондрат вбежал в бастион. В тесном каземате, освещенном тусклым светом плошек, он увидел трех человек. Двое из них, в чалмах и богатых одеждах, яростно спорили у раскрытого окованного медью сундука.

– Почтенный Халым, прибавь еще хотя бы сто пиастров, — иступленно кричал тучный, с лоснящимся ястребиным носом турок одноглазому хромцу.

Третий, молодой татарин, безучастно стоял в стороне, в темном углу. Турки были так увлечены спором, что в первый миг не обратили внимания на вбежавшего казака. Одноглазый первым заметил Хурделицу и, захлопнув крышку сундука, судорожно выхватил из-за пояса пистолет. Но не успел прицелиться — Кондрат свалил его метким выстрелом в голову.

Тучный янычар с ястребиным носом выхватил кривую саблю. Есаул отпарировал его удар и, косясь на татарина, пристально посмотрел на своего противника. «Ашотка!» — чуть не вырвалось у Кондрата.

Да, это в самом деле был еще более растолстевший и обрюзгший хозяин разбойничьей усадьбы. В воспаленных глазах турка сверкнула злоба. Он не узнал Кондрата и вновь атаковал его. Рука у Ашота была крепкая. Он вновь сделал выпад. Кондрат ответно нанес сильный удар в грудь противника, но клинок его наткнулся на стальной панцирь, который носил под халатом Ашот, и переломился пополам.