За спиной вновь коротко прогудел маневровый тепловоз, и почти сразу пискнул детектор. Андрей достал приборчик. Метка пакаля вновь была в полусотне метров от Лунева, но теперь позади него.

Там же, где и тепловоз.

Старый обернулся и вновь присмотрелся к машинисту. Тот, как был, так и остался скучным работягой. Ничего похожего на возбуждение, вроде того, что охватило Жору, не наблюдалось. Но ведь теперь было ясно, что пакаль где-то в кабине тепловоза. Детектор указывал мимо и терял метку просто по причине несовершенства конструкции. Или же сбои в работе детектора были вызваны огромной массой всевозможного металла вокруг. Причина была неважна. Детектор «глючил», вот и вся причина. Важно было другое. Пакаль находился в кабине, но машинист вел себя так, словно об этом не знал. Мелочь? Да. Но очень уж странная. Почему? Да потому, что тепловоз исправно маневрировал вот уже полчаса, но ничего не подцеплял. И машинист не менял выражения лица.

Андрей вновь приготовил автомат к бою, и двинулся к тепловозу. Быстро и мягко. Машинист, наконец, отреагировал, взглянул на Лунева, но без всякого интереса. Глаза у него были какие-то особенно пустые. У Андрея на миг возникло ощущение, что он когда-то видел подобную «всеобъемлющую пустоту», но где и при каких обстоятельствах, Лунев так и не припомнил.

Андрей схватился за поручень, запрыгнул на подножку, взялся за ручку, но открыть дверь кабины не сумел. В ближайшей перспективе замаячил «план Б» - разбить окно, однако в план уже предсказуемо вмешалась случайность. Сначала с явным запозданием запищал детектор, а затем Андрей услышал топот бегущих по перрону людей. Это были пятеро квестеров и… командир отделения спасателей Симаков.

Короткий товарный состав, всего в два десятка вагонов и цистерн, стоял у крайней пассажирской платформы. Делать товарняку здесь было нечего, но вряд ли этот факт кого-то смущал. Даже в самом начале, когда народ только-только задумался об эвакуации, никто не следил за такими мелочами. Подвижной состав железной дороги был вычеркнут из списка эвакуационного транспорта на третьи сутки после первой лифт-подвижки. К тому времени Питерская скала выросла на двенадцать метров и все пути были оборваны, как перетянутые струны на гитаре. Вот почему расположившийся от тупика до конца платформы состав никто и не отгонял. Делать, что ли, нечего?

С другой стороны платформы тянулся газон, затем шел высокий сплошной забор. То есть пейзаж был небогатый, всего из трех компонентов: забор, газон и заляпанная мазутом (наверное, одна из цистерн протекла) платформа. Никаких зацепок для глаза. И взять нечего, только мараться. Наверное, поэтому никто и не заглядывал в образованный товарняком закоулок.

А напрасно. Если бы сюда заглянул внимательный человек, знающий о типовых особенностях аномальных зон, он тут же сообразил бы, что платформа «заляпана» вовсе не мазутом. Черное пятно на платформе имело подвижные очертания и абсолютно не отражало свет. Это и был местный разлом.

Необычно высокий и худощавый «серый» отошел от разлома на несколько шагов и остановился.

Некоторое время он стоял, наблюдая за маневрами людей на соседней платформе и словно к чему-то принюхиваясь. Некоторое время спустя «серый» достал откуда-то зеркальный пакаль и зажал его между ладонями. Вещица едва заметно завибрировала, реагируя на присутствие поблизости других пакалей. Именно пакалей, а не пакаля. Это легко определялось по характеру вибрации.

Худощавый «серый» удовлетворенно кивнул, спрятал зеркальный артефакт и двинулся к тому месту, откуда исходила энергия сразу двух пакалей.

12. Зона разлома 18 (Питерская), 14.07.2016.

В целом, позиция у Андрея была выгодная. На возвышении, частично под прикрытием непробиваемой железной туши тепловоза. Но из-за этой же туши Андрей не видел и правого края платформы. Ничто не мешало кому-то из квестеров спрыгнуть на пути, обойти тепловоз и появиться у Старого в тылу. Вот если бы забраться на крышу тепловоза… но для передислокации не оставалось времени. Значит, квестеров следовало брать на пушку. Во всех смыслах.

Андрей прицелился и выстрелил одиночным. Пуля выбила кусок асфальта метрах в пяти перед авангардом, который состоял из главного квестера и Симакова. Оба резко ударили по тормозам, после чего Симаков попятился, а квестер поднял руки.

– Лунев, отставить стрельбу!
– крикнул квестер.
– Давай поговорим! Я уверен, мы найдем общий язык!

– Надо же, какое вступление, - усмехнулся Андрей.
– Язык у нас и так общий, русский. Скажи Финну, чтоб вернулся на платформу! И остальные пусть остаются в поле зрения!

– Хорошо! Бойцы, ко мне! Так ты выйдешь, Андрей?

– Сам подойди… как тебя называть?

– Трофимов. Виталий. Командир группы квестеров ЦИК!

– Не вижу пятого из твоей группы, Виталий.

– Док!
– Трофимов обернулся и хлопнул себя по бедру, будто бы жестом подкрепляя команду «к ноге».

В поле зрения появился наукообразный. В отличие от троицы бойцов, держащих автоматы наготове, этот даже не трогал оружие, оно висело у Дока за спиной. Примерно таким же миролюбивым и слегка испуганным выглядел и Симаков. Но основные дозы лояльности и доброжелательности излучал, конечно, Трофимов. Виталию явно не хотелось нового обострения конфликта. Возможно, так требовала инструкция, а возможно, так решил сам Трофимов, но настроен квестер был именно на переговоры, а не на военную хитрость с последующим штурмом позиции Андрея. К тому же, теперь «на мосту» стояли не Лунев и Серега, а квестеры. Штурм должен был представляться им невыгодным мероприятием.