Для чего на идентификационных номерах зажигаются числа Апокалипсического зверя? Догадаться не трудно. Через церковные кружки да в поповские карманы неиссякаемой рекой текут и текут валютные знаки. Количество их знает только Господь Бог, которого нет, да служители этого Бога, которые есть. Даже в годы безбожной советской власти с применением драконовских налоговых законов против служителей культа нельзя было заставить церковнослужителей давать справедливый отчёт о сумме поступлений наличности в церковную кассу. В налоговых декларациях приходской священник сам проставлял суммы, которые были в 5-10 раз меньше их реальных доходов. А о деньгах, которые поступали в личное распоряжение архиереев, и говорить не приходится. Архиереи были самыми денежными гражданами Советского Союза. Их доходы (и расходы) даже не снились какой бы то ни было тогдашней совпартноменклатуре.

Нечего и говорить о том, что материальное обеспечение служителей культа после смехотворного ГКЧП ни в коей мере не ухудшилось. Скорее, — до очевидности наоборот! Вот служители культа и натравливают доверчивых прихожан на идентификационные номера. Введение сих треклятых номеров грозит разоблачению этих не в меру и не по труду разжиревших церковных мытарей (вы только посмотрите на их беременные животы!), грозит нелицеприятным Страшным судом их доходам. Ну как не вспомнить при этом слова Джонатана Свифта, автора знаменитого "Путешествия Гулливера": "Если Вы хотите сделать священнику больно, — говорил он, — ударьте его по карману!" А Свифт знал, о чём говорил, поскольку и сам был священником. Следует сказать, что церковнослужители цивилизованных стран этими треклятыми номерами приучены к точному учёту своих доходов, а отсюда — к расчётам до копеечки с налоговыми учреждениями. По телевидению я несколько раз слышал причитания по поводу налогов православных церковников: "Ну, какие у нас доходы?.. Ну, какие у нас могут быть доходы?.. Нам эти идентификационные номера ни к чему", — плачутся они. Ну, что на это скажешь? Читай абзац сначала.

К абзацу следует добавить, что отношение к идентификационным номерам священнослужителей и всякого рода новых русских, новых украинцев, новых людей кавказкой национальности совпадает. А отсюда — публичные протесты "-божьих одуванчиков" против числа Антихриста получают мощную материальную поддержку, которая воплощается в транспаранты, богословскую эрудицию, проповеди, книги и другие шумные дела. Следует сказать, что никогда в прошлом лжеистолкование апокалипсических пророчеств не внедрялось в одураченную толпу в таких низменных целях.

Использование апокалипсисов для истолкования актуальных проблем сегодняшнего дня и предвидения ближайших завтрашних событий имеет за собою длительнейшую историю и устоявшуюся традицию. Но сначала — что такое Апокалипсис?

Первые Апокалипсисы составлялись в рамках иудейской религии. Это были пророчества, которые излагались, как видения необычного вида животных, колесниц, страшного разгула погодных условий, грозных стихий природы, произнесения загадочных слов. Все эти видения говорили евреям о их несчастном положении в настоящее время, но гвоздём их было обещание Бога прислать им Избавителя (Божьего Помазанника, Мошиаха, Мессию, Христа) и описанием той райской жизни, которая ожидает евреев после пришествия божьего посланника.

Элементы таких апокалипсических видений с III века до н. э. начали вкрапливаться в уже имеющиеся тексты Священного писания, как то мы видим в книге пророка Исайи от 40 главы и далее. (Учёные называют эту вставку Второисаией.) Апокалипсические видения рассыпаны фрагментами в книге пророка Иезекииля. Они составляют органическую часть книги пророка Даниила (глава 2:7-12), Захарии (главы: 1–4), книги Товии (глава 13). Последняя книга не вошла в канон Священного писания иудаизма, но воспринята в христианстве католической и православной церквами.

Со II столетия до н. э. среди еврейского народа появляются пророчества сплошь состоящие из видений. Авторы этих видений осуждали вымышленных и действительных врагов иудейского народа, призывали евреев к покаянию и обещали скорое пришествие Мессии, обещанного Богом Мошиаха, который установит для своих единоверцев царство божее на земле. В это время евреи, особенно из числа культурной элиты, общались между собой не на библейском языке гибрим, а на греческом, точнее — на эллинском, который вошёл в историю как греческий диалект койне. Свои пророческие видения их авторы уже называли по-гречески Апокалипсисами, что дословно означает "Откровение". Таких Апокалипсисов среди еврейского народа были десятки. Ни один из них не вошёл в канон иудейского Танаха, но часть из них дошла до наших дней. Это — Книга Эноха, Книга тайн Эноха, Вознесение Моисея, 4-ая книга Ездры. Апокалипсис Баруха, Апокалипсис Авраама и другие.

Не только по языку, но и по своему содержанию Апокалипсисы выходили за рамки библейского видения мира, из-за чего их не включили в состав священного писания иудаизма. Но эти Апокалипсисы послужили переходным мосточком от иудаизма к христианству. Содержание иудейских апокалипсисов в определенной мере воспринято первоначальным христианством. Так, в послании апостола Иуды (стих 9) цитируется книга Вознесение Моисея. Органически примыкает к иудейским апокалипсисам и Апокалипсис Иоанна Богослова, который в настоящее время включен в текст всех христианских библий. По единодушному заключению учёных и значительной части добросовестных богословов, находящийся в составе канона книг Нового Завета Апокалипсис Иоанна Богослова исторически предшествовал написанию всех новозаветный книг и положил идеологическое начало происхождению христианства. Причём, кроме Апокалипсиса Иоанна Богослова в христианской церкви на протяжении І-IV столетий циркулировало много других, созданных уже на почве христианства, апокалипсисов. Наиболее известные и влиятельные в истории первоначального христианства были такие: Апокалипсис Нового Завета, Апокалипсис Господа нашего Иисуса Христа, Апокалипсис Марии, Апокалипсис Петра, Апокалипсис Павла, Апокалипсис Варфоломея.

В виду своей метафоричности, Апокалипсисы и среди иудейского народа и в рамках христианства всегда удобно поддаются истолкованию в духе современности, приложению апокалипсических видений к множеству важных событий сегодняшнего дня и вероятностному предсказанию исхода любой современной социально-исторической драмы. Это в наибольшей мере касается новозаветного Апокалипсиса Иоанна Богослова. Мы не имеем сейчас возможности касаться всего содержания этой замечательной книги. Остановимся только на числе шестьсот шестьдесят шесть, числе, которое не имеет никакого отношения к явлениям или событиям нашего дня.