— Лошадь на рану в мякоть не сразу отзывается, — сказал Филон. — Пулю я вынул, вот она: пулеметная, Коростовцева пуля.

Гретхен грустно оглянулась, увидев подошедшего Дениса, в котором за эти немногие дни она уже привыкла узнавать хозяина. Денис протянул ей кусочек сахару. Но Гретхен понюхала сахар и не взяла его.

Вся грудь ее была забинтована, и правая передняя нога была еще розовой от крови, хоть ее и омыл спиртом Филон.

— Вот тебе будет конь, Кустиком зовется, — подвел Филон Денису прекрасного рыжего орловца. — А Гретхен поправится. Здесь есть ветеринар при заводе. Да вот он и идет сюда.

— Ну как, товарищ Аничкин? — обратился Филон к подошедшему угрюмого вида человеку с надвинутой на брови шапкой. — Вот хозяин интересуется здоровьем Гретхен.

— Кобылица ваша через две недели будет ходить, — отвечал Аничкин, — могучая лошадь.

Денис огладил своего нового друга, вывел его во двор и проехался на нем. Орловец Кустик был прекрасной лошадью: по нетерпеливости и по той игривой легкости, с какой он нес всадника, можно было судить о его качествах. Однако жалко было Гретхен, и Денис пошел проститься с ней.

А между тем двор превращался в сплошную хоровую капеллу. Несколько хоров, перепевая друг друга, сливались в песенную симфонию. Каждый эскадрон пел свою песню.

Дивчата из дворовой прислуги и хуторяне, принарядившись, стояли группами вокруг панского дома, как в праздник, и слушали песни. Да это и в самом деле был народный праздник.

Вернувшись в дом, Денис застал возвратившихся своих ординарцев — от Щорса и из Тупичева.

Первые сообщали об успешности ночного седневского боя и о том, что Щорс намерен был с рассветом взять Чернигов. Вторые рассказали о смерти Мелентия и Шкилиндея и о кулацком заговоре. О хриповском восстании они еще не знали.

Денис почувствовал некоторую тревогу и спросил телефонистов, скоро ли они наладят связь с Репками, чтобы можно было поговорить с Городней.

— Линия разрушена повсюду, разве к вечеру дотянем!

Позвав эскадронных, Денис приказал готовиться к походу.

«Если Щорс, — думал Денис, — разовьет свой маневр, то коли не утром, так вечером безусловно возьмет Чернигов. Посланный со стороны Репок эскадрон Колбасы достаточен для преследования отступающих. Но ему вряд ли удастся отрезать врагу путь к отступлению у самого Чернигова. Враг будет отступать стремительно».

Надо было немедленно прервать линию фронта в нескольких точках южнее, к Киеву. Денис нарисовал дугу тылового обхода и в этой дуге радиусы движения, пересекающие линию предполагаемого отступления гайдамаков, — линию шоссе из Чернигова на Киев.

Дуга проходила от Днепра к Десне, от Любеча к Чернигову. А радиусы — к Остру, к Козельцу и к Красному.

Когда входили эскадронные, Денис уже определил маршрут.

— Слушаем приказа, товарищ командир.

Денис еще раз взглянул на карту и, проверив правильность принятого решения, сообщил задачу эскадронным.

— Сотня Лободы пойдет к Чернигову через Семи-полки. Остальные с прогрессирующей дистанцией разойдутся вот отсюда, — показал он им карту. — Крайняя — со мной на Остер.

Эскадронные нагнулись над непонятной им еще картой и, увидев круг, расчерченный правильными линиями, с почтением посмотрели на командира.

— Понятно? — спросил Денис. — Щорс обойдет Десну слева. А справа его расчет — на нас. Я думаю, что Чернигов уже взят или будет взят. Поэтому нам надо поспешить. По коням!

…Щорс действовал совершенно спокойно, зная, что враг из окружения теперь уже не уйдет.

Он выделил на вылазку в город десяток артиллеристов для захвата броневиков. И когда броневики выехали на площадь против него, он закричал:

— Молодцы!

На броневиках уже развевались красные флаги.

А вслед за броневиками вынесся эскадрон Колбасы,

И эскадрон и броневики двинулись немедленно по шоссе вслед убегающим в панике к вокзалу петлюровцам. У вокзального моста образовалась пробка из брошенных отступающими покалеченных орудий, из саней и грузовиков. Кавалерия Колбасы, помчавшись прямо по льду Десны к вокзалу, изрубила всех гайдамаков, кто не успел уйти за мост.

Батальонный Роговец двигался медленнее — он принял на свою цепь первый и самый сильный удар: петлюровский комкор Терешкевич ожидал наступления именно со стороны Седнева.

Если б не удар Щорса, зашедшего с тыла, со стороны вала, и создавшего невообразимую панику в городе, Роговец со своей цепью долго бы не мог двинуться с места. Он вел сражение снайперским способом.

Пулеметчики и стрелки, залегшие по огородам, по подворотням дворов и по чердакам еще с ночи, расстреливали мечущихся вдоль улицы гайдамаков и кавалеристов.