Татарин был прав. Услышав от Сапитона, что пленные поют, Денис понял: раз люди поют, значит у них душа жива.

Направляясь к пленным, он так и сказал Сапитону:

— Заметь, Сапитон, — мертвецы не поют.

— Да мы ж их еще не расстреляли, — возражал, ничего не понимая, Сапитон.

Когда они вошли в пустые хлебные амбары, где сидели, скучившись для теплоты, пленные, песня вдруг замолкла.

— Ничего, пойте, а я послушаю, — сказал Денис. — Неплохо поете.

— Да это мы по себе панихиду поем, товарищ атаман. При людях несподручно.

— Умирать, значит, надумали?

— А то как же, — откликнулся еще один голос. — Известно — пощады у вас не будет.

— Ну, надо было в бою умирать, когда такая охота. Пленных мы не расстреливаем.

Кареглазый красавец запевала горько усмехнулся, видимо не решаясь поверить.

Толпа пленных оживилась. Многие из сидевших повскакали, но еще боялись подойти к Денису, хотя, видно, искра доверия уже пробежала между ними.

— Ведь большевики вы, а наши украинские песни поете… Это ж вы нарочно, — отозвался кто-то невидимый из-за чужой спины.

— Вот большевики-то и дали свободу нашим украинским песням, — отвечал Денис. — Идемте к нам — сами увидите.

И, недолго думая, Денис повел «гостей» в общую казарму. Идя за Денисом, пленные чувствовали себя неловко.

— Не на расстрел ли это?

— Да нет, зачем им издеваться?

— Не на расстрел и не на издевательство, а на братание, — сказал резко Денис.

— Садись, братенники, — сказал Сапитон, входя в новую роль, как только вошли пленные в общую казарму.

Партизаны тоже сначала не поняли Денисова маневра, но после минутного замешательства освободили гостям левую сторону.

Денис что-то прошептал на ухо Татарину.

— Ну что ж, давай починать, — крикнул весело Савка Татарин. — Кто кого перетянет. Кто у нас тут запевала? Выходи на кровавый бой!

Ему показали на кареглазого. Но тот мотнул головой.

— Начинай «Закувала», а я буду «По синему морю» солить. Ну, начинай, не ломайся, — подбивал кареглазого Татарин.

Пленный вытер рукавом усы, чуть улыбнулся хитрым глазом и начал:

Закупала та сива зозуля

Раним-рано на зорі.

Ой, заплакали хлопці-молодці

Тай на чужбині в неволі, тюрмі…

«Но что же это за песня! Нам нужна песня торжествующей победы», — подумал Денис.

— Запевай, Савка, «Интернационал», — сказал он, когда кончили «Зозулю». — Вы не знаете его? Так научитесь. С ним русские добывали себе свободу. А теперь — дело за нами.

Партизаны запели и встали. Встали и пленные и сняли шапки. Когда спели, Татарии махнул рукой,

— Накройсь! Садись, ребята. Значит, вы теперь в нашу веру похрещены.

— Давай теперь любую, чтоб да здравствовала советская власть и братство народа. Да давай и плясанем по разу. А ну, выходь!

И Татарин, мигнув гармонисту Матюку, пошел отплясывать русскую.

— Да здравствуют большевики! — крикнул вдруг кареглазый запевала и, склонив лицо на рукав шинели, вытер набежавшую слезу. — А мы думали — вы нас прикончите.

— Теперь гопака вдарим, — рассмеялся, глядя на запевалу, Татарин.

Ой, на дворі чечіточка,

Не цурайся очіпочка.

— Оце так!

— А кто тут у вас за главного? — спросил Денис, когда сплясали и спели добрый десяток песен. — Я не про офицеров, их среди вас нет. А кто у вас будет теперь за старшого?

— Вон он же и есть наш главный, — указали на запевалу, — Рубан Павло: це ж наш партизанский командир.

— Та мы ж не петлюровцы, — сказал Рубан, — а то хиба б так! Мы с Дубовицкого полку, с Глуховщины. Може, чули?

— Ах, так вот кто вы такие? — протянул Денис. — Знал бы — не дал пощады. Ну, да теперь ничего не поделаешь.

— Дозвольте мне с вами, товарищ командир, поговорить.

— Ладно, завтра поговорим обо всем. А сейчас пора спать. Расквартировывайтесь, ребята. Устройте и товарищей.

— А с усим удовольствием, — отвечал коновод и квартирмейстер Самойло Самойлович Самойленко. — Вы ж теперь крещеные, сукины дети, — ножами нас не прикуете, лягай рядом, всем места хватит.

НА КИЕВ

В середине января петлюровское командование сообщило в киевских газетах:

«В направлении Чернигов — Киев положение угрожающее: население Черниговщины симпатизирует большевикам, избравшим стремительную тактику движения, не обременяющую население длительными постоями… Черниговщина выставляет целые партизанские отряды в помощь движущейся на Киев русской большевистской армии под командой некоего Щорса».