В 71-м выездная следственная бригада из Ламонта включилась в дело «Кровавой недели» на третьи сутки, когда стало очевидно, что громкие убийства складываются в систему. Столичные волкодавы рьяно взялись за работу, оттеснив дьеннских на вторые-третьи роли. Дьеннцев это обидело; именно высокомерный снобизм оперативников из министерства помешал Веге высказать свои соображения. Раз они в Ламонте умные такие, и слово опытных коллег им не указ — пусть сами роются.

Надо признать, министерские шуровали прытко, вовсю используя связи с «имми», военной полицией и Бюро национальной безопасности. Тотальный контроль на транспорте, проверки документов, допросы иммигрантов и задержание всех подозрительных лиц. Документация по делу разбухала день ото дня; сколько чашек кофе было выпито и сколько выкурено сигарет в кабинетах дьеннского дворца юстиции — не сосчитать.

Веге плотно засел в тихом архиве. Для начала он ознакомился с описью документов. Бумажное море, и только. Дело вспыхнуло, буйно пылало и постепенно гасло; его вновь свалили на местную «крипо», но чем дальше, тем реже кто-нибудь отваживался нырять в это болото.

Последовательно перекапывать горы бумаг — напрасный и неблагодарный труд. Нужен точный подход, ориентировка на самое важное. Вопрос — как подступиться и за что взяться?..

Все убийства были совершены в Дьенне. Снайпер, заранее и хорошо изучив распорядок дня, места обитания и привычки жертв, каждые сутки выходил на охоту и валил того, кого наметил. Меры предосторожности не помогали — он словно наперед знал, где и кого подстеречь.

Были подкуплены слуги жертв?., нет, слишком велик риск разоблачения, подкуп обошелся бы дороже, чем работа снайпера. У анархистов таких денег нет. «Рука Кремля» и «золото Москвы» — байки для безмозглых.

Положим, он въехал в Дьенн за неделю-другую до акции, осмотрелся, снял жилье, а закончив, отлеживался, пока не убрали полицейские кордоны. Опять-таки это предполагает хорошую подготовку и организацию — а на что способны местные бунтари? только митинговать — «Остановите войну во Вьетнаме! Свободу неграм!» Эти патлатые хиппи, курильщики марихуаны, запутанные в беспорядочных любовных связях — ну какие из них заговорщики?!.

Сведение счетов среди элиты? Проработано было и это. Результат — ноль. Состояния не перешли в другие руки, осиротевшие семьи влияния не утратили.

Оставалось одно — методичный отстрел с неясной целью. Месть?

Нет, искать надо не в мотивах преступления. Если что-то упущено, то не здесь…

Заполнив один листок пометками, Веге мелко рвал его и принимался за следующий.

По наитию, знакомому лишь матерым ищейкам, он обратился к папкам, листать которые было лениво уже в 72-м. Следственная машина работала на холостом ходу, по инерции просеивая разных случайных человечков, прослеживая связи и знакомства — но уже без рвения, механически. «Снайпер ушел», — таково было общее мнение, и дальнейшая работа казалась неизбежной рутиной. Допросы, сводки участковых инспекторов… Пометки красным: «Состоит в союзе студентов левой ориентации», «Употребляет наркотики»…

На излете, на втором этапе розыска, служба зарегистрировала 12 376 лиц. О-го-го!..

Все непричастны.

«Ну уж нет. Так не бывает, чтоб попавший на прицел полиции был ни в чем не виноват!»

За окнами архивного отдела сгущались сумерки; унтеры прощались с комиссаром и расходились по домам, а он, кивнув и скупо молвив «До свидания», продолжал перебирать страницы галереи лжи и порока.

Общение с документами умиротворяло Веге, как настойка пиона. Он убеждался, что люди — скоты и мошенники, шлюхи и воры. Так было, так будет, и всегда нужна полиция, чтоб держать общество в узде.

Поиск методом «плавающих ножей» приносил небогатый, но верный улов. Пакетик кокаина, склад контрабанды, незаконное предпринимательство, шарлатан-целитель без лицензии, притон разврата…

Сухой палец Веге полз по страницам; глаза быстро фиксировали лица на фотографиях — развязная деваха, черноусый сутенер, селадон с отвислыми щеками, волосатый студент…

Новая подшивка. Негр. Раскосая бабенка из колоний, лет за сорок. Турок. Жена турка. Домовладелец той хибары, где жил турок, тоже здесь.

Сколько изучено? Семьдесят шесть папок. Веге потянулся в кресле, распрямляя скрипучий позвоночник. «Эх, где ты, молодость?..» Когда-то он мог сутками просиживать в комиссариате, допрашивая без роздыха, а после, сполоснув лицо под краном, ехать в рейд по злачным местам. Это у гестаповцев в Сан-Сильвере все было от и до, в 17.00 конец работе, а дружественная рейху национальная полиция трудилась круглый день, вылавливая подпольщиков и коммунистов.

Окно чернело неприятным траурным квадратом, и Веге опустил жалюзи.

Сто тридцать вторая папка. Чтение начало затягивать Веге, и даже одеревеневшая поясница онемела, не напоминая о себе.

Просмотрев где-то две трети папки, он остановился — властный голос скомандовал ему: «Замри!»

«Аник. Точь-в-точь Аник!»

Веге машинально стал считывать текст:

«Аник Дешан, р.18.11.1942 в г. Суранга (Сев. Гоккалин), отец Теофиль Дешан (1916–1944), мать Мелита Дешан (в дев. Бурсонье) (1920–1944), натурализов. как репатриант из заморск. владений 14.09.1968, холост, слушатель Королевских ботанич. курсов, прож. ул. Клегон, д.12, кв.17, незарегистр. брак с Ульрикой Мирш, 27 л., квартиросъемщ., незамужн. портниха ателье, „Дэриоль“. Алиби подтв.».