— Хм… Думать раньше надо было… Ана-Мария! — В укоризненном голосе Долорес послышалась бабка-ворчунья, застигшая внучку-сластену на краже варенья из буфета. — Ты уже взрослая девушка, с револьвером ходишь, а подслушиваешь, как дошколенок. Входи и садись, тут есть кое-что интересное для тебя. И я вас представлю друг другу.

Сердито потупившись, Ана-Мария вошла.

— Знакомьтесь, девочки. Это Марсель, я давно и близко ее знаю; она умерла три года назад, но сейчас, как видишь, пришла к нам в гости. Это Ана-Мария, она дочь военного вождя бокаро, девушка серьезная и вполне надежная. Вам обеим есть о чем молчать с посторонними, но не между собой, поэтому пожмите руки, будьте на «ты» и — не ради Бога, а ради меня, — пожалуйста, не делайте глупостей друг другу во вред.

Марсель спрыгнула с софы, мягко подошла к Ане-Марии.

Они составляли интересную пару — пышноволосая гибкая Марсель и небольшая, упруго сложенная Ана-Мария.

— Извини, из-за меня ты чуть не пострадала.

— Обошлось, — Ана-Мария едва улыбнулась в ответ, но села неуверенно, словно боялась мин. Что гости сегодня странные, это она поняла по крови в прихожей, но не ожидала, что Лола отрекомендует ей стройную большеглазую девушку давно умершей, на какую та вовсе не походила.

— Кроме шуток, — сказала она, — ты в самом деле воскресла?

Марсель пожалела, что не узнала у Аника, как делиться зарядом, и забыла в машине мышку — вот бы повторить для них фокус! — но за нее вступилась Долорес:

— Мне ты можешь поверить? я тебе ручаюсь, что она с того света.

— И тот парень, высокий… он сказал, когда вошел:

«Я покойник» — и он оттуда?

— Этот… он пошутил…

— Надо же… — от восхищения Ана-Мария прищелкнула языком. — А как там?

— Расскажу все, как было, — Марсель заговорщицки подмигнула ей. — Вот лежу я в гробу…

— Со-оль! — Долорес всплеснула руками, — Девочка! Неужели нельзя быть посерьезней!

— Тогда погаси свет, я влезу под софу и буду завывать оттуда, как дух отца Гамлета, если тебе так ближе к сердцу. О-о, я такие тайны преисподней пропою — закачаетесь!..

— Боже! — схватилась за голову Долорес. — Единственный раз в истории человек вернулся к жизни — и сразу острить! и жаргон! нет, еще слово — и я отправляюсь к психиатру.

— Положим, в истории это не первый случай. — Марсель вольготно привалилась к спинке, как капризная звезда эстрады, настроенная шокировать пробравшихся к ней репортеров. Ей гораздо больше нравилось говорить обо всем 1 весело, чем стенать и ныть. — В реанимации этим каждый день занимаются…

— Соль, — твердо отрезала Долорес, — или ты сменишь тон, или я сейчас же уйду из дома.

Марсель издала вздох страдания и глазами попросила о поддержке Ану-Марию: «Ну а ты?..»

— Если это было один раз, — рассудительно промолвила та, — то могло быть и десять раз. И больше. Если смерть — правило, почему не должно быть исключений? Но я до сих пор видела, что люди умирают, а не наоборот.

— А я — исключение.

— Это случайно вышло? — здравый смысл подсказал Ане-Марии вопрос, который утихомирил Марсель лучше бессильных угроз Долорес.

— Нет, специально. Я думаю — это эксперимент. Есть люди, — Марсель закрыла профессора дымовой завесой, — которые ставят опыты на мертвых, пробуют их оживлять. Иногда у них что-то получается — как со мной.

— Почему они выбрали тебя?

— Честно — не знаю. Я ничем не лучше, я такая же, как все. Как ты, как Лолита. На кладбище, наверное, сотни мертвых — а выпало мне.

— Это колдовство? — не унималась пытливая Ана-Мария; логика, вложенная в нее годами учебы, плотным слоем облегала детскую веру в могущество колдунов, и вопрос возник закономерно — девчонка-бокаро, учившаяся на химика, не могла спросить иначе.

— Вряд ли… Есть такая наука. Она давно существует, с полсотни лет. Вот все, что мне известно. И я видела…

Сказать ли про мышку?

— …как при мне оживили мышь. Белую мышь, лабораторную. Раздавили насмерть — и оживили, меньше чем за минуту… чтобы доказать мне, что и со мной было похожее. Мне показалось — в нее влили энергию. Ведь если подумать — нет же колдовства в том, что у ящерицы отрастает новый хвост, а у тритона — новая лапка. Просто регенерация, восстанавливается то, чего не хватает. Например, есть схема устройства тела, — у Марсель понемногу раскручивался маховик фантазии, — она заложена в каждой клетке, в генах; если взять эту схему, можно вновь построить все тело, пусть даже от него осталась одна клетка.

— А если ничего не осталось? — Ана-Мария будто жаждала услышать однозначный и ясный ответ — «Колдовство!»

— А душа? — вдохновенно набросав самодельную теорию воплощения, Марсель решила защищать ее любыми средствами, хотя бы и далекими от науки. — Или — призрак живых, энергетический двойник? Вдруг он тоже готовая схема?

— Глядя на тебя, во все можно поверить, — сказала Долорес. — Кажется, я начинаю жалеть, что вовремя не увлеклась спиритизмом.

— Н-нет, — запротестовала Марсель, — по-моему, и начинать не стоит! Это старье! верить, не верить — какая разница? скажи — ты в электричество веришь?