У двери, ведущей в зал рулетки, стояло чучело огромного медведя. Весело поблескивая маленькими глазками, разинув в вечной улыбке пасть, медведь держал в передних лапах небольшой щит, на котором было начертано: «Судьба ленива. Поторопи ее!» В самом зале вокруг рулеточных столов толпился многоликий и многоязычный люд: сановного вида старухи и лощеные офицеры, спекулянты и контрразведчики, процветающие коммерсанты, моряки английские и французские, американские, греческие… Все торопили судьбу, все рвались к удаче.

Появление Астахова и Грабовской не прошло незамеченным, молодая элегантная женщина привлекала к себе внимание. Тонкие черты удлиненного лица, грациозность стана и поступи, улыбчиво-задумчивый взгляд- все это производило впечатление. Склонив голову к плечу Астахова, она улыбнулась:

— Будем играть? Почему бы и нам не испытать судьбу? — Не ожидая ответа, а быть может, предугадывая его, расстегнула черную лакированную сумочку.

Астахов, тоже улыбнувшись, положил на сумочку руку:

— Сегодня вы моя гостья, — и пошел за фишками.

К удивлению Грабовской, Астахов, усадив ее за стол рулетки, сам остался стоять сзади. Заметив недоумение, весело шепнул:

— Нет, пани Елена! Свои ставки я делаю на биржах Европы, — и, улыбаясь, показал взглядом на столбики фишек перед Грабовской.

В тот же миг крупье объявил:

— Дамы и господа, делайте ваши ставки!..

Огромный двухцветный стол, расчерченный квадратами, покрылся фишками разного достоинства.

— Игра сделана! Ставок больше нет!

С треском помчался по диску шарик, множество горящих глаз пытались уследить за ним… А диск кружил все медленнее, все медленнее прыгал через лунки с цифрами шарик.

Прикусив губу, Елена смотрела на стол. Длинные ее ресницы вздрагивали, глаза расширились.

— Двадцать пять! Нечет! Черная половина! — выкрикнул крупье.

Елена проиграла. Делая новые ставки, она забыла, казалось, об Астахове — так увлекла ее игра.

Фишки кончились, и, прежде чем Астахов успел предложить новые, Елена встала.

— Довольно! Слишком однообразно да и не по-везет. — Лицо се было спокойно, без следа недавнего азарта.

Не торопясь, прошли они по другим залам. В том, где шла карточная игра, увидели Красовского. Судя по толстой пачке банкнотов, лежащей перед Красовским, удача не оставляла его. Тонкие, длинные пальцы Красовского ласкали карты, изящно открывали их, небрежно касались денег…

— Чему вы улыбаетесь? — спросила Астахова Елена.

— Меня восхищает отточенность движений графа… Поразительный артистизм!

— Еще бы! — презрительно поморщилась Грабовская. — Ловкость рук у него потрясающая!

— Не судите строго игроков, пани Елена, — внимательно посмотрев на нее, сказал Астахов. — Поверьте, азарт — не худший из человеческих грехов…

— Это не азарт, — покачала головой Грабовская, — Это — порок.

Они спустились в ресторан. Разливая шампанское, Астахов продолжал начатую тему:

— И все-таки не понимаю, в чем провинился перед вами бедный граф. Буквально днями мы виделись с ним, и я заметил, что он преисполнен к вам почтения…

— Не заблуждайтесь на его счет, — опять поморщилась пани Елена. — И я бы не советовала вам иметь с ним дело — обманет!

— Кто, граф? — изумился Астахов.

— Какой там граф! Это самозванец, квалифицированный мошенник, — увидев, что Астахов растерялся, Грабовская доверительно добавила: — Шулер — не единственная его «специальность». Он еще и профессиональный взломщик. Нам с вами труднее открыть консервную байку, нежели ему любой сейф!

— Но…

— Не спрашивайте, откуда я это знаю, — остановила его Грабовская. — Но в истинности моих слов можете не сомневаться!

За ужином Астахов рассказывал ей о Константинополе, где Грабовская была лишь проездом. Чувствовалось, что он прекрасно знает этот город, расположенный одновременно в двух частях света, — город, в облике и жизни которого так тесно и противоречиво переплелись европейская современность и древняя азиатская дикость… Астахов говорил о знаменитых дворцах, о всемирно известных мечетях, о бесподобных стамбульских фонтанах. Рассказывал увлеченно, интересно, зримо, но заметил вдруг, что Грабовская слушает его невнимательно, что мысли ее заняты чем-то другим.