Если в среднем все умные, то конкретному дураку все равно не легче.

Человек думает редко, но маску задумчивости снимает иногда.

Срубленное дерево таится в корнях своих.

Я всегда искал легкий хлеб, поэтому жизнь моя была невыносимо тяжелая.

Плохо знающий молитву — молится ее цитатами.

На предсмертном ложе своем — не забудь улыбнуться женщине.

Если миры умирают — значит, в них пламенеет жизнь.

Нужно любить людей ненавидя человеческую мерзость.

Писатель нещадно тянул за уши ростки прекрасного, и они жалко увядали на его страницах, стесняясь своего вытянутого уродства.

Прежде чем занять позицию в обществе, надо занять ее в своей собственной голове.

Победитель сморкался громко и вызывающе.

Мысль, погруженная не в ту среду, вызывает бурную реакцию.

Теперь, прежде чем куда-либо сунуть свой палец, я прикидываю возможность вытащить его обратно.

Наукой продленная жизнь оказалась до отвращения продленной старостью.

Оглядывая гробницу Тутанхамона, актриса с завистью прошептала: «Живут же люди…»

Вы сумели добиться таких великих званий, что мне стыдно вас показывать публике. (Из шепотов за кулисами.)

Я гулял по зоопарку, и животные нехотя разглядывали меня.

Пахло жареным карасем, и золотые рыбки нервничали в аквариуме.

Мир без шутки и фантазии — да разве это мир?

Да вы просто представить себе не можете, сколько сил управляет такой куклой, как человек. (Реплика из кукольного театра.)

Если твой костер лишился пламени — не разноси пеплом его.

Не плюй в лицо стихии, злобно дующей на тебя.

Желая погубить зерно, его не сажают, а любовно закапывают в почву.

Что-то ничтожное хрустнуло, и все великое поползло.

Как это ни странно, но трудно себе придумать душу более одинокую, чем артист.

Дедушка, а ты реже думай о людях плохо, тогда тебе будет хорошо.

Заболтанные святые истины теряют смысл истины святой.

Идеология без корней традиции — чахнет.

Идущие через грязь наверняка отстанут.

Пушкинисты всегда зарабатывали больше Пушкина — так уж создан мир вторящих прекрасному.

Корабль уже скрылся за горизонтом, а я стоял на берегу, все еще не в силах покинуть его палубу.

Злая шутка — репетиция подлости.

Чужой кот — завсегда разбойник.

Отличаясь природным тупоумием, я избегал не свойственных мне обострений со своими сослуживцами и уже начал было приживаться к званию столоначальника…

Писатель поставил глубокую проблему — читатель начал плавать и захлебываться в ней.

«Анкетные данные, заполненные благородством».

Появившийся порок начинает сразу же придумывать благопристойную легенду к своему утверждению.

В отличие от человека свиньи, впавшие в заблуждение, не выносят смертных приговоров своим товарищам. (Вроде бы Коперник.)

Не всяк мыслящий — единомышленник твой.

Звуки вальса особенно волнуют не умеющего танцевать.

Свирепых надо прикармливать, а ласковым довольно и палку показать. (Из блокнота дрессировщика.)

Мало будешь знать — скоро состаришься.

Истинное искусство не столько отражает, сколько воздействует и преображает мир.

Протертые штаны еще не признак усидчивости.

Жалкий рахитик зубочисткой выковыривал из расшатанных зубов своих кусочки мяса племенного могучего животного.

Единоборство с мухой стало раздражать меня, и я зарыдал от утомления.

Круг пожираемых друг другом соотечественников редел, и наконец нас осталось двое. (Заявка на детективный сценарий.)

Артист, постоянно играющий подлецов, называл себя артистом абсолютного перевоплощения.