Она немедленно приковала взоры всех присутствующих своей необычной, мрачной красотой и тонкостью отделки. Приоткрыв крышку, парень задумчиво посмотрел внутрь и внезапно перевел взгляд на мать.

Что такое? Насторожилась Слава, почувствовав в этом взгляде сомнение и неуверенность. У ее мальчика какие-то проблемы? А потом перевела взгляд на его руку, сделавшую знакомый им обоим жест, и торопливо мигнула в знак согласия. Раз он просит, она будет молчать, что бы ни увидела. Как-то лежал в клинике глухонемой мальчишка и научил Костика, с которым подружился, нескольким простейшим словам на языке глухонемых.

Это осторожное перемигивание не укрылось от бдительного внимания клонов и Васта, и если клоны сразу поняли, брату нужна поддержка, то лучник всерьез забеспокоился о Славе. Придвинулся почти вплотную, напрягся, скользнул взглядом по присутствующим, словно примеряя, как и от кого можно прикрыть невесту.

Следившая за сыном Ярослава не сразу заметила его маневры, а когда чуть откинулась назад и ощутила спиной тепло мужского тела, едва не ойкнула от неожиданности. Однако почуяла нежный цветочный аромат и, вовремя вспомнив, кто был рядом, смолчала. Просто попыталась незаметно вернуться в прежнее положение, но крепкие ладони, положенные на руки чуть выше локтей, мягко придержали, бережно прислонили к себе, и ей снова пришлось подчиниться. Ну не портить же сыну явно специально нагнетаемую торжественность и значимость грядущего события?

Когда Конс, с самым загадочным и суровым видом расписывающий королеве про необычайные свойства чудодейственного снадобья, достал из шкатулки какую-то сомнительно помятую витаминку, Славе пришлось собрать всю силу воли, чтоб сохранить на лице невозмутимое выражение.

Впрочем, судя по тому, как торопливо прикрыла рот ладошкой едва не хихикнувшая Тина и накрепко сцепил зубы Стан, клоны шутку тоже оценили. А вот Майка смотрела на явно самопальные пилюли с благоговейным восторгом, и, не выдержав, шепнула Юнхиоле:

— Мне Конс такие давал… когда я умирала от зеленой лихорадки. И потом… когда меня Тьершиг избил… тоже вылечил.

— Тсс! — приложила палец к губам моряна, чтоб подчеркнуть серьезность происходящего, но Слава была уверена, этот страстный шепот услышали все и все прониклись если не полным доверием, то хотя бы надеждой.

Не поняла одна королева, но получив утвердительный кивок адмирала послушно открыла рот чтоб получить странную пилюлю.

— Тебе тоже, — приказал Дэконс принцу, поднося к стиснутым губам муляж, — соси медленно и представляй, как выходит из твоего тела дурман и отрава, как начинает уходить боль и исцеляться раны.

— А сил хоть хватит? — невнятно буркнул Геб, потихоньку облизывая полученное снадобье.

— По тридцать человек сразу в Хамшире лечил, — небрежно ухмыльнулся Конс, — но главное тут не я, и не мои силы. Я только помогаю найти путь, а лечите вы себя сами. И если любишь себя и хочешь быть здоровым — напряги свою силу воли. Начали!

Он поднял к губам инструмент и в читальню хлынула печальная мелодия, пронзительная по простоте и силе. В ней было что-то знакомое и не очень, и стоило Славе закрыть глаза, как почему-то очень ярко вспомнилась юность, институт и поездка всей группой на арбузы.

В тот год кавуны уродились как никогда, огромные, сочные, и институт по старой памяти договорился с каким-то хозяйством прислать на недельку студентов младших курсов. Они спали в камышовых балаганах, варили на глиняной печурке в казане супы и каши и не всегда их съедали, с утра до ночи питаясь халявными арбузами. Очень скоро все научились выбирать по блеску самые спелые и сладкие, колоть одним взмахом ножа и выедать только серединку. А еще мыть руки мякотью самых маленьких, зеленых, еще не успевших накопить сладость.

Тогда она дружила в группе с одним пареньком, ничего особенного, просто гуляли иногда вечерами по набережной и ели мороженое. Там, в тени камышового балагана, они однажды впервые поцеловались… и это было так странно и приятно, чувствовать на своих губах вкус чужих, сладких от арбузного сока губ.

Что? Каких еще губ? Сосредоточив всю силу воли, Ярослава с трудом открыла глаза, буквально за шиворот, вытаскивая себя из навеянного музыкой колдовского наваждения. И с невыразимым изумлением обнаружила, что ее голова почему-то повернута набок и лежит щекой на тонком кружеве, украшающем бледно-салатную, очень знакомую рубашку. А прямо перед глазами нашлось и лицо хозяина рубашки, оно нежно и чуточку настороженно смотрело на Славу зелеными глазами, словно ожидая чего-то нехорошего. Для себя.

Ну да, ну да! Она же по всем правилам игры должна сейчас закатить наглецу скандал… дать ему пощечину, отодвинуться хотя бы. И он этого ждет и заранее готов к любому повороту и к любому наказанию. И это ее почему-то расстраивает. Ну, вот почему у него такая низкая самооценка? Что или кто подорвало в таком красивом и умном мужике веру в свое мужское обаяние, обрекло на долгие годы одинокого существования?

Помнится, Тина что-то бросила вскользь… нужно будет с ней поговорить, выяснить досконально. А сейчас сделать вид, что ничего такого не произошло… она же согласилась несколько часов считаться его невестой? Значит, дала некоторые права… и отбирать пока не собирается.