А сегодня – день будний. Пять гамбургских селедок и кружка пива – завтрак Soldaten-Konig’a. Бранденбургского курфюрста и короля прусского – Фридриха Вильгельма, дай бог ему здоровья!

Год был у короля неудачным: сын Фриц хотел бежать из Пруссии к этим противным французам. Отрезать ему нос и уши, конечно, неудобно. Фриц заключен в крепость Кюстрина, а товарищу его отрубили голову… Вот к чему приводит игра на флейте и чтение парижских журналов! Мысли короля из Кюстрина перенеслись в цейхгаузы Берлина: там немало сукна, которое давно уже сгнило… Неужели у проклятых англичан сукно лучше? Весь мир должен знать: нет товаров лучше, чем прусские товары!

«Может, – задумался король, – съесть еще одну селедку? Нет, – остановил он себя, – нужна разумная экономия… Пруссия и Бранденбург небогаты!»

Пришел советник и доложил, что из России в подарок от Анны Иоанновны прибыли восемьдесят длинных парней:

– Вот их длина от пяток до макушки, ваше величество!

Фридрих Вильгельм глянул в реестр: «Ого, богатыри…»

– Сколько Анна просит за каждую голову?

– Она их дарит, вам платить не надо.

– Тогда, – решил король, – надо придумать, как отблагодарить Анну за этих мунстров. Россия заводит кирасирские полки, для этого нужны тяжелые лошади. Но лошадей пусть покупают у голштинцев… Я думаю о Людольфе Бисмарке – он добрый малый! Не послать ли его в Россию инструктором – в обмен на этих длинных парней?

Лицо советника изображало глубокую скорбь верноподданного:

– Ваше королевское величество, полковник фон Бисмарк вчера нечаянно схватил шпагу и насквозь проколол своего лакея, а теперь ждет вашего высочайшего милосердия.

Фридрих Вильгельм торопливо обернулся:

– Он ждет, конечно, за этой дверью? Так позови его…

Вошел фон Бисмарк – детина хоть куда. Правофланговый!

– Негодяй! – сказал король. – Отвечай по чести: за что ты убил моего исправного налогоплательщика?

– Ваше величество, – отвечал Бисмарк без тени трусости, – не было глупее человека на белом свете…

– Ты ошибаешься! – сказал король. – Весь свет таков!

– Но это был дурак особый… Вчера после плацмунстра я попросил его подать мне ботфорты.

– Он их не подал?

– Подал! Но оба были с правой ноги.

– Дурак, конечно, – согласился король. – Но у тебя же две пары ботфортов, Бисмарк?

– Ваше величество, этот болван принес мне и другую пару. Но эти ботфорты, естественно, были оба с левой ноги… Тут я не выдержал, а шпага как раз была в руке. Бац! – и готово.

– Но я не вижу законного повода для казни, Бисмарк.

– Ах, ваше величество… У вас было уже столько поводов наградить меня раньше, но вы этого не сделали, так наградите же меня теперь своим высочайшим помилованием!

Король дал Бисмарку пощечину и нежно поцеловал:

– Ступай же в крепость! И сиди там тихо. Если ты когда-нибудь придешь мне на память, то я тебя, может быть, и выпущу.

– Ваше величество, я исполню приказ. Но что мне делать, чтобы вы вспомнили меня поскорее?

– Примерное поведение, Бисмарк, есть как раз именно то, на что я обращаю свое частое внимание… Ступай! Марш!

Король-солдат отправился на прогулку. Внимание, господа берлинцы, внимание… Если вы успеете, то лучше спрячьтесь! Пора уже знать всем добрым немцам, что Берлин – не Афины, а Спарта; порядок и ранжир солдатской казармы куда как величественнее афоризмов Лейбница. Его величество едет на плац. Прогулка для короля – для народа ревизия. А трость короля – непогрешимый закон. Око короля Пруссии недреманно, как у беркута:

«Вон тот чиновник, показавшийся в окне, с утра дует пиво. С чего он так расточителен? Может, налоги чиновникам повысить?.. Женщины чинно идут на базар, – похвальное усердие! Собачка гадит на улице. Нехорошо. Надо ввести налог на собак… О-о-о, стоит малый на улице и ничего не делает… Какая наглость!»

Король пулей вылетел из коляски:

– Ты кто таков?

– Я стекольщик…

– Мерзавец, кто догадается об этом? Почему ты не работаешь?

– Увы, мой король! Сегодня нет работы. Все стекла в Берлине целы…

Король тростью переколотил стекла в соседних домах.

– Трудись! – сказал. – Нельзя быть праздным, ибо праздность развращает немца… – И он поехал далее, на Потсдам.

Улицы ровные. Деревья замерли в строю. Плац. Красота.

Посреди плаца в Потсдаме – голые – стоят русские великаны. Вологодские, ярославские, рязанские. Капралы ходят с аршинами – ранжируют. Как же отблагодарить Анну Иоанновну за ее подарок? «Жаль Бисмарка! – подумал король. – Добрый он малый, и как бы теперь не избаловался, сидя в крепости, а не в казарме…»