В слегка подрагивающие пальцы Буббы перекочевал кожаный мешочек, перехваченный металлическим ободком. Мастер Хэм пристально наблюдал за выражением лица своего будущего провожатого. Наконец тот сказал:

– Ялинек, от тебя разит, как от винной бочки. Наверняка у тебя есть с собой. Плесни для храбрости… У нас есть время до вечера. Выйдем с заходом солнца.

– Ты же понимаешь, что дело серьезное, – вымолвил мастер Хэм. – Речь идет не только о смертельном риске и наших жизнях. Если ляпнешь лишнее, не доживешь даже до Языка Оборотня: помрешь не в лапах чудовищ, а вполне банально.

– Да понял. Наливай. Все равно не возьмет. Даже вайскеббо.

– Что так?

– Страшно…

Вор Бубба оказался совершенно прав. Несмотря на то что вновь образованное трио выпило едва ли не ведро ядреной настойки (Ялинек два раза бегал за добавкой в «Баламут»), никто толком не опьянел. Стоило подумать о грядущей ночной вылазке, хмель предательски улетучивался. Мастер Хэм не препятствовал Ялинеку и Буббе осушать стакан за стаканом, хотя, казалось бы, именно он должен был ратовать за ясную голову и проворные ноги тех, кто согласился его сопровождать. Сам он выпил лошадиную дозу, но даже не переменился в лице: оно лишь немного отяжелело и стало более задумчивым.

Пили молча. Лишь время от времени Ялинек пытался шутить, но его шутки выходили тяжелыми и кособокими, как рассыпающийся старый сарай.

Подумать было о чем.

Бывший сэр Милькхэм доподлинно помнил, что бывал в Малой Астуанской башне какие-то четыре года назад. Он помнил, что в зал, где они сидели, проникли какие-то посторонние. Помнил, как упала люстра; как опрокинулся Котел лжи и повалили из него клубы нежного, мягко опалесцирующего жемчужного дыма. Потом воспоминания затянуло туманом, и сейчас, когда он силился припомнить ну хоть что-то из последующих событий четырехлетней давности, память отказывала.

Время от времени в голове проскальзывали какие-то растрепанные, разрозненные обрывки воспоминаний. Какой-то подвал. Какие-то огромные чаны, вкопанные в грунт. Страшный холод. Переплетенные руки и ноги и затем чьи-то насмешливые слова, которые поставили крест на прежнем сэре Милькхэме.

«Наверно, я увидел нечто такое, что поразило даже меня, – размышлял он. – Что это могло быть? Я точно знаю, что двадцать лет назад доставил Дары Омута – наверно, как раз ту дьявольски холодную капсулу с письменами – в эту башню. С большой долей вероятности эта капсула хранилась там, на Языке Оборотня, все эти годы. Что же сделали с этим заморским товаром Астуан и его подручные?»

Думал о своем и вор Бубба. Эти двое, пришедшие к нему так неожиданно и некстати, разбередили старые воспоминания. Крепкая настойка, обжигающая язык, помогла ему вырваться из тесной, наполненной запахами спиртного комнаты. И – ну хоть ненадолго – вернуть то свирепое приключение, что произошло с ним восемнадцать лет назад.

«Меня выпустили из тюрьмы. Я никого не похищал, это брехня… Меня очень удобно и просто было обвинить… И обвинили. Странно даже, что я вышел. Особенно если учесть, что я догадывался, кто за этим стоит. Точнее, причастен к этому, – повторял про себя Бубба. – И Жи-Ру не напрасно сказал мне, как проникнуть туда. Они думали, что я не вернусь. А я вернулся… Просто потому, что не хватило духа перемахнуть через стену. Хоть и поклялся, что разберусь, кто меня так подставил, кто на самом деле утащил этих несчастных девчонок. Но это не мое дело… Да… Кишка тонка… Утащили Дарину, Эли, других… Да! Только потому, что струсил, я остался жив…»

Перебирал свои невеселые воспоминания и Ялинек. Этот-то точно знал, кто может ответить на большинство вопросов.

Но он не знал, радоваться ему или ликовать оттого, что этот человек сейчас находится далеко.

«Сегодня многое прояснится… – бормотал про себя Ялинек. – Сегодня много станет на свои места… Вот только переживем ли мы этот момент истины?»

Он вспоминал, как про поход на Язык Оборотня шепотом рассказывал его племянник Ржига. Сначала, конечно, Ялинек не поверил. Что не сбрехнут эти мальчишки? Откуда они узнали, как пройти туда? Но потом, вслушавшись в сбивчивые слова Ржиги, он понял, что тот не врет.

«Если двое юнцов и девчонка смогли выжить, не испугаться, вернуться оттуда живыми, то почему это не удастся нам, трем взрослым мужчинам? Один из которых к тому же блистательно владеет любым оружием, а другой ловок и хитер? Да и я, наверно, не самый последний трус… Нужно, нужно смочь! Все равно эта тайна уже не отпустит меня. Пшистанеку она стоила жизни. А мне – двадцатилетнего непокоя и постоянной боли в груди. Я должен!»

Заходящее солнце уже скрылось за низкими крышами домов. Кроваво расцветило тяжелую груду облаков, повисших над Угуртом. Мастер Хэм, вставая, вымолвил:

– Пора.

Тропинка вилась среди острых камней. Взмывала вверх, по склону холма, и снова заваливалась вниз.

Когда-то по этой тропинке прошли Ржига, Себастьян и Аннабель. Она выскальзывала из-под ног тех, кто пошел по их следу.

– Здесь должно быть дерево… – тихо сказал Бубба. – Большое старое дерево. Мы вряд ли его пропустим.

– Что за дерево?

– Это ключ. С его помощью мы попадем на Язык Оборотня. Так рассказывал мне много лет назад Жи-Ру.

– Этот повар на самом деле много знает, – встрял Ялинек, лязгнув зубами. – Все-таки он ходил за Столпы Мелькуинна вместе с обоими Бреннанами. Наверно, сейчас он где-то там же… – не подумав, добавил он.