– Что вы делаете на острове? – быстро спросил подошедший барон Армин.

– Мы потерпели кораблекрушение.

– Давно?

– Сложно сказать. Здесь время тянется по-иному. Кому и пять-шесть дней – вечность.

– Но все-таки?

Человек невозмутимо пожал плечами.

– Вы явно не из флота его величества короля Руфа. Да какой там флот… Вы даже не похожи на альгамских каперов. Кто вы? – подключился Ариолан Бэйл.

– Не так просто ответить на этот вопрос.

– Ну уж извольте! – Острие сабли мастера Ариолана Бэйла коснулось лба незнакомца.

– Я постараюсь, честное слово, – размеренно отозвался тот.

Говоря все это, высокий незнакомец не удостоил тех, кто его спрашивал, ни единым взглядом. Потому что он смотрел на возвращающуюся к ручью Аннабель.

Ни Ариолан Бэйл, ни отсутствующий при этой сцене Себастьян, ни растрепанный барон Армин или проказник Ржига, конечно, не знали и не могли знать стандартов красоты, которые чтил незнакомец. Они и представить себе не могли, как Аннабель выглядела в глазах этого высокого, выточенного морем чужого.

В трех шагах от незнакомца, прислонившись спиной к стволу дерева, стояла девушка редкостной красоты, темноволосая, изумительно сложенная, с тонкими чертами лица и большими глазами небесно-голубого цвета. На ней было простое платье темно-синего цвета, заколотое брошью на правом плече. Она была боса, одна из щиколоток расцарапана в кровь. Девушка тяжело дышала, вздымая высокую грудь, и стоял в ее влажных глазах терпкий, темный, суеверный страх. Аннабель ненавидела себя за это чувство, казавшееся ей позорным, но никак не могла избавиться от него. В ее носу лопнул какой-то сосудик, и этот страх по капле крови начал уходить из нее, пятная подбородок, грудь, ткань платья.

– Право, я не хотел вас напугать, – с тонким оттенком сожаления сказал незнакомец. – Пугать женщин не в моих правилах.

Повар Жи-Ру, стоявший за спиной Ариолана Бэйла и державший в руке железный вертел так, словно это была отличная сабля с эфесом и отточенным клинком, дотянулся до уха студента и негромко выговорил несколько слов.

– В самом деле? – отозвался тот.

– Это их отличительная черта. Опознавательный знак, говорящий об уровне инициации, если хотите.

Ариолан Бэйл даже вздрогнул, услышав столь развернутый ответ. Скрипнул зубами и после паузы произнес:

– Откуда вы знаете?

– Я двадцать лет ходил под флагом его королевского величества. Я много что знаю, – бесстрастно отозвался Жи-Ру.

– Ну хорошо. Олеварн, Инигор Мар, снимите у него вот эти повязки с рук.

Незнакомец и бровью не повел.

– Это еще зачем? – надменно бросил он.

– Брось эту железку. Она тебе не нужна, – вместо ответа распорядился Ариолан Бэйл.

Полоска отточенного металла проскользнула меж длинных пальцев незнакомца и, упав в ручей, опустилась на дно.

– Повязки… – выдохнул Ариолан Бэйл.

Здоровяк Олеварн вынул из-за пояса небольшой кинжал и приступил к чужаку. Тот бесстрастно наблюдал за тем, как острие режет тянущуюся ткань напульсников. Олеварн сорвал обрывки и обнажил предплечье.

Ариолан Бэйл скрипнул зубами. Жи-Ру негромко произнес:

– Они. Это они – стигматы Предрассветных братьев.

– Что? – выговорила Аннабель, все так же пачкающая платье о натеки смолы на стволе дерева. Она даже не пыталась утереть все не унимающуюся кровь из носа. Как будто не замечала. – Что это?

Тонкие мускулистые предплечья незнакомца были украшены необычной татуировкой: спиралевидная серебристая лента со сложным орнаментом и цветными вставками, начинающаяся от середины предплечья и заканчивающая свой разбег на запястье. На конце этой ленты – на тыльной стороне запястья – виднелось изображение головы какой-то твари.

У нее были темно-красные глаза с узкими вертикальными зрачками. Золотыми, как серп молодой луны.

Если бы Себастьян только мог видеть это.

Слетела повязка и со второй руки, открывая точно такую же татуировку…

– «Серпантины» на взвод! – разом крикнули Ариолан Бэйл, Жи-Ру и мгновенно протрезвевший барон Армин, который, верно, неоднократно слышал рассказы своего бравого повара и представлял, что это за татуировки.

Двое матросов вскинули серебристые дула ружей. Ржига, каменея, оскалил зубы. В его памяти вставали страшные призраки детства, и он, не в силах игнорировать их, заслонялся от незнакомца ладонью. Словно это могло помочь.

Ариолан Бэйл, с которого мгновенно слетел ореол его напускной надменности, объявил, волнуясь и бледнея: