– Да уж конечно! – взвился Ржига. – Я, между прочим, каждое утро ну просто мечтаю в рань-раньскую намывать палубу, как же, добрый мастер Бэйл! Просто вы как начали тут орать, так я и проснулся. Я ж в каюте для раненых, отдельно, и меня, как жертву ледяных тварей, нельзя вот так запросто беспокоить. А тем более тыкать носом в какие-то полы, на которых Мелькуинн знает что нарисовано и разбросаны камешки! Мы, брешаки, вообще…

– Ну, знаешь, – вступил в эту милую беседу Себастьян, – ты, Ржига, конечно, пострадал, но ты тоже за языком следи. А он у тебя как помело. Как и у всего вашего брата-брешкху.

Словно подтверждая мнение Себастьяна, появился Аюп Бородач. Этот не вышел из каюты, а спрыгнул откуда-то с мачты, из сплетения реев и снастей.

– Спал на марсовой площадке, – сообщил он, как будто решительно все интересовались его времяпрепровождением, – а тут вы шумите…

И он зевнул так, что стали видны все его разноцветные зубы – от серых и желтых передних до коричневатых коренных.

Мастер Ариолан Бэйл встал с палубы и произнес:

– Ладно. Разговор окончен…

– Ну почему же сразу вдруг – окончен? – приветливо выговорил Аюп Бородач и затеребил кусок волосяного покрова, послуживший источником его прозвища. – Мне вот только стало интересно. Ух, ух!

И он несколько раз подпрыгнул на одной ноге, очевидно, демонстрируя таким манером свою любознательность.

– Тем более что желающих послушать все больше и больше, – добавил Ржига, с иронией наблюдавший за скачками соплеменника.

– Кто же?

– А вон!

Из каюты медленно выходил Олеварн. Он передвигался тяжело, с усилием, и по-прежнему приволакивал ногу. Правда, его лицо уже не поражало той мертвенной бледностью и полупрозрачной кожей, через которую проступала синеватая сеточка сосудов, – как это было совсем недавно.

На ходу он нюхал бодрящее снадобье, которым снабдил его все тот же судовой повар Жи-Ру.

– Ага! – закричал Аюп Бородач. – Дружище Олеварн! Ну-ка, дай мне по морде! Я не в том смысле, а чтобы узнать: стала ли твоя рука так же крепка, как бывало раньше?

Олеварн улыбнулся через силу:

– Пару дней потерпишь, чучело? А то вполсилы бить не хочу, а полная еще не вернулась.

Ариолан Бэйл подступил к своему товарищу по школе и стал рассматривать его пристально, внимательно, словно после вызволения из ледяной горы видел Олеварна впервые.

– Вроде получше, – наконец констатировал он. – Как ты, дружище?

– Ну как сказать… Пока бодрствую, ничего, а как засну, сразу тяжело становится: сны паршивые, – пожаловался здоровяк.

– Сны? Ух, ух! Да ты и наяву не ахти смотришься!

– Аюп! – разом заорали все присутствующие, а кулак Себастьяна настиг-таки несносного брешака, и тот отполз к фальшборту.

– Крепко ты его… – улыбнулся Олеварн. – Смотри, не зашиби совсем, а то кто будет нас смешить до конца…

– Что?

– Я хотел сказать, до конца пути.

– Ну, положим, мне выходки этого хохмача совсем не смешны, – с усилием проговорил Ариолан Бэйл. – Тем более его идиотская манера появляться в самое неподходящее время не в том месте…

Аюп Бородач кротко сложил руки на груди, словно собирался помереть прямо сейчас. Его хитрая морда выражала печаль и вселенское терпение.

– Очень жаль, – сказал он со вздохом. – Не каждому же дано рассмешить ближнего… Вот мистер Ариолан Бэйл шутит очень смешно! А что? Раздери меня старина Илу-Март в компании с самим Мелькуинном! Когда я перед вылазкой на тот нехороший айсберг сидел в кают-компании за сундуком, я едва не лопнул от смеха. Ух, ух! Очень смешно шутил мастер Бэйл!

– Что ты мелешь?

– Не надо скромничать, веселый мастер Бэйл, – влез Ржига. – Аюп рассказал мне, как смешно вы шутили. Я тоже обхохотался. Шутка про то, что кораблям следует идти дальше, а нас всех нужно оставить в горе на съедение этим тварям, мне очень понравилась!

– Думаю, если бы Олеварн не болтался, как полоумный, по тоннелям, а Ржига не торчал бы в том ледяном столбе, мы бы охотно посмеялись вместе! Ух, ух! Ведь вы умеете насмешить, мастер Бэйл!

Наступила тишина. Ее нарушил Олеварн:

– Ариолан… дружище. Ты что, хотел оставить нас в айсберге? Без… безо всякой надежды выжить? Ты только скажи, что эти два шута несут чушь. Я сразу тебе поверю.

Кривая усмешка осыпалась с лица мастера Бэйла, как засохшая грязь с сапог. В его темно-синих глазах засветилась тревога. Он поднял взгляд на своего товарища и медленно проговорил:

– Когда идешь на такой риск, как мы, принято выбирать то, что важнее… В нашем случае важнее добраться до конечной точки нашего пути. Мы и так потеряли на айсберге достаточно наших людей, чтобы рисковать остальными… и…