— Возложив тело на алтарь, мама извлекла клинки из сердца… и хлынула алая кровь…

Я вздрогнула, представив, как все было… Алая кровь… Мерзко, конечно, причем исключительно от осознания того факта, что она таки вся не вытекла. Мерзко и прискорбно. Но три клинка, кому же они принадлежали? Впрочем, я догадывалась кому, — идиотам! Следовало кесарю голову рубить, а не сердце дырявить! Идиоты!

— Это не было оружием нашего мира, — продолжила Мейлина, — кинжалы, едва освобожденные из плена плоти, взметнулись мириадами золотых и багряно-красных искр, исчезнув навеки. А кровь продолжала неторопливый бег из истерзанного сердца… но оно продолжало биться.

Неубиваемый… плохо. Очень плохо. С другой стороны, остается вариант с отрубанием головы. По-моему, без головы еще никто не выживал. Определенно, я не знаю никого, кто сумел бы выжить без головы. Хотя мне неизвестны и те, кто сумел бы выжить с тремя кинжалами в сердце… Считается, что наличие и одного колюще-режущего предмета в столь жизненно важном органе — уже гарантия путешествия индивида в преисподнюю… И все же отрубание головы, без сомнений, надежнее!

А Мейлина продолжала:

— Мама пыталась излечить спасенного, но наша магия протекала сквозь него, не причиняя вреда и в то же время не исцеляя истерзанного мужчину. Мы не могли ничем помочь ему, но и убить того, кто жил вопреки всему, оказались не в силах.

Жаль. Очень-очень жаль.

— И? — нетерпеливо вопросила я, до крайности разочарованная полученной информацией.

— Араэден несколько месяцев недвижимо лежал на алтаре. Мама старалась облегчить его участь, смачивая губы водой, ведь пить в его состоянии было убийственно…

А я бы поднесла чарочку… и не одну.

— Время шло, спасенный приходил в себя. С тихим хрустом сращивались кости, там, где гнила истерзанная плоть, появлялись участки здоровой кожи, кровь, что не переставая стекала из ран, вскоре остановилась, а после зажило и сердце. И в один день там, где были пустые, выжженные глазницы, появились два сверкающих кристалла…

Нервно сглотнув, вспомнила взгляд кесаря. Да, определенно те, кто желал отправить его в мир иной, приложили максимальные усилия для этого, но император все же выжил… А голову отрубить не догадались! И вот никогда не замечала в себе столь явной кровожадности, но учитывая все, что сей полутруп впоследствии сотворил в Рассветном мире, сейчас я очень сильно жалела, что убийцам великого Араэдена не хватило мозгов попросту отрубить ему голову! Болваны иномирные!

— В общем, он выжил, — подытожила я. — Дальше!

— Когда он встал, мама плакала от счастья, — прошептала Мейлина. — А кесарь молча смотрел на нее своими странными глазами, хмурясь от того, что не понимал ни слова. Мы научили его языку, мы поддерживали его, когда он делал первые шаги, мы были первыми, кто узнал: Рассветный мир — тюрьма для него.

Да… но тюремную камеру он превратил в личную резиденцию! В целый полностью подвластный ему мир! В общем, нахмурилась и слушаю дальше.

— Шли годы, — продолжала ведьма. — Араэден был лишен магических сил, но…

— Стоп! — Я вскочила. — Что значит: «лишен магических сил»?!

— В нем не было магии, — подтвердила Мейлина, — только невероятная живучесть.

А вот это было крайне любопытно. Ибо у меня имелись веские предположения, что один дар у кесаря все же присутствовал изначально.

— Мейлина, — я вновь опустилась обратно на перину, — еще раз — магии не было? Совсем?

Ведьма грустно улыбнулась и, отрицательно покачав головой, поведала:

— Араэден много раз пытался сотворить волшебство, но каждый раз терпел неудачу… Злился, приходил в ярость, но ничего не мог с этим поделать. Он говорил, что его сила осталась в Мире Света, а здесь он слаб, как последний эллар, что имеет лишь толику крови.

— «Эллар, что имеет лишь толику крови», — как зачарованная прошептала я. — Та Шерр убежден, что магия переходит по крови. Джашг доказал, что магия есть везде, но оба они в чем-то правы. Магия — жизнь, жизнь — это кровь… — я тяжело вздохнула и продолжила размышления вслух: — «Эллар, что имеет лишь толику крови»… Мейлина, возможно, перевод был неверен, и кесарь имел в виду, что был лишен сил и в нем сохранился лишь дар, переданный по крови. Дар от его отца либо матери. Ибо тот факт, что кесарь обладал даром, сомнению не подлежит.

— Дара не было, — возразила ведьма.

— Дальше! — потребовала я.

— Дальше? — Мейлина вдруг вытерла набежавшие слезы. — Дальше началась война… людей и магов.

— Смутные времена, — припомнила я из истории.

— Смутные… — ведьма опустилась на край столика, привычно обняла себя за плечи. — Они ворвались посреди ночи… обезумевшая толпа горожан, ослепленных яростью… В то время Араэден не стремился к власти, лишь искал путь домой, в тревоге за свою мать, что осталась в руках врагов. Он не рассказывал нам всего, но редкие обрывки фраз приоткрывали завесу его прошлого… И в ту страшную ночь Араэдена не было с ними, он вновь бродил по миру в поисках возможного пути в свой мир… К тому времени, когда он вернулся в наш дом, моя мать уже была убита, а я…