— Шенге-е-е!

А в ответ тишина…

И только я собиралась совершенно не по-королевски удариться в панику, как вдруг из окружающего охт леса шагнуло чудище… Высокое, широкоплечее, темно-волосатое, но при этом и на голове шевелюра была примечательная и почему-то совершенно белая…

— Кто? — на ломаном оркском вопросило меня оркообразное чудище, вскинув копье.

— У… у… утырка, — упавшим голосом ответила я.

— Утыррка, — чудище осклабилось, — Джашг ждет. Иди.

Это самое нечто взмахнуло копьем, и передо мной открылся совершенно черный портал. Такой непроницаемо-черный, что я даже собиралась отказаться от приглашения и попытаться выяснить у чудища, где же мой папочка. Но тут из темноты портала послышалось:

— Кат, ты там долго стоять будешь?

И я торопливо шагнула в переход.

Вышла в каком-то темном помещении и сразу попала в такие знакомые объятия… Теплые, добрые, нежные… Рыжий, мой рыжий, как же без тебя все плохо. Просто плохо. Я прижалась к нему и даже мелькнула мысль, что вот так, в его объятиях, я готова прожить года два минимум, а можно и дольше. Просто чтобы был рядом, со всеми своими идиотскими идеями, нелогичными поступками, язвительными замечаниями, воплями «Моя женщина!» и замашками мага-недоучки… Я уже на все согласна, только бы он просто был рядом!

— Катенок, — Динар сжал чуть сильнее, — сейчас осторожно открывай глаза. Осторожно, хорошо?

— Неа, — продолжаю обнимать, уткнувшись носом в его рубашку.

— Кат, — Динар какой-то напряженный.

— Мне и так хорошо, — честно призналась далларийцу.

— Мне тоже, но…

— А мне просто хорошо, без всяких «но», — сообщила я и добавила: — Динар, пожалуйста, потерпи хоть минутку… Мне так страшно жить в последнее время, а с тобой как-то спокойно и… никто убить не пытается, мысли не читает, магию не пьет…

То, что Динар задержал дыхание, я почувствовала, и как сильно начало биться его сердце, тоже, но я уже не обращала на это внимания, начиная банально жаловаться:

— Я ведь даже не понимала, Динар, насколько он страшный… Думала о худшем и предполагала самое худшее, но всё еще ужаснее, чем мои самые жуткие прогнозы… И мне страшно, Динар. Кстати, ему убить меня проще простого, уже продемонстрировал! Наглядно так… — я всхлипнула. — Мне очень-очень страшно, Динар, страшнее, чем в Готмире… Там я была одна, а сейчас мне за всех страшно… Ему же все равно, Динар… Ему на весь Рассветный мир наплевать. Мы для него как муравьи под ногами — раздавит и не заметит, понимаешь?

И вдруг я слышу:

— Что?!

И голос знакомый такой, в общем, сразу стало ясно, что тут Аршхан.

— Ледяной свет обидеть Утыррка? — это папочка.

— Я предупреждал, — а вот это явно Та Шерр сказал.

— Утыррка иметь защиту, но Ледяной свет знать много путей, — голос последнего говорившего не был мне знаком.

Отстранившись от рыжего, который весь стал какой-то твердокаменный, осторожно открываю глаза. Как выяснилось, предупреждение Динара не было лишено смысла. Свет — синий, мертвый — жутко слепил. Сначала потекли слезы, потом захотелось потереть глаза, но в результате, проморгавшись, я узрела: мой любимый шенге едва не оскалился и явно был не в лучшем расположении духа, с ним еще пятеро из лесных и даже Рхарге. Тут же стояли Та Шерр, Аршхан и еще трое степняков — неизвестных мне, но чем-то неуловимо на Та Шерра похожих, значит, сыновья. Четверо каких-то белошерстных орков и двое с короткой черной шерстью по телу, но при этом с длинной белой гривой. Аж дух от количества орков захватывает, хотя лично меня только трое из присутствующих интересовали — Динар, который продолжал обнимать, на сей раз каким-то собственническим жестом, Рхарге и мой любимый папочка.

— Шенге, — я отошла от рыжего, с трудом, но отошла, ибо я еще помню папочкину лекцию по поводу оркской морали, — почему в охт только ветер?

Но шенге мне не ответил. Поднялся, суровый и хмурый, подошел и, взяв за руку, повел за собой во тьму между присутствующими в большом количестве валунами, сообщив остальным:

— Шенге говорить с Утыррка. Остальные ждать… — Он вдруг остановился, оглянулся на Динара и добавил: — Красное пламя идти с нами.

Лицо далларийца хранило выражение абсолютной ненависти, однако он неожиданно широко улыбнулся, причем по глупости даже зубами сверкнул. Но мгновенно исправился, посуровел и медленно двинулся следом. И тут возмутился Аршхан:

— Я должен знать! — прекрасный ракард подскочил на месте.

А шенге очень спокойно ответил:

— Аршхан не семья.

— А Красное пламя? — взревел прекраснейший из орков.

— Муж, — нагло ответил рыжий.

Яркое, нестерпимо яркое пламя от свечи в костровище освещало неестественным светом эту картину: вскочившего Аршхана, чья рука угрожающе легла на рукоять топора, Та Шера, гневно взирающего на внука, остальных орков, переводящих взгляд с Аршхана на Динара и обратно. Я не выдержала:

— Шенге, Утыррка говорить с тобой после. Шенге иметь важный разговор, Утыррка не хотеть мешать.

Папа на меня внимательно посмотрел и сказал то, что мне никогда не говорил мой родной отец:

— Утыррка дочь шенге. Для шенге нет ничего важнее Утыррки.

Наследные принцессы не плачут… не плачут… не…

— Кат, — Динар вырвал мою ладонь у орка, властно повел за собой, на ходу задав вопрос: — Что за история с кесарем?

Восхищаюсь я этим рыжим — сразу пресек мое растроганное слезопускание.