Ф р е д. Учитывая, как я сам отношусь к тамошнему университету...

Д ж и м. Откуда я знаю, как вы к нему относитесь?

Ф р е д. И лучше вам не знать.

Д ж и м. Угу. Н-да. Ну что ж... Теперь мне надо сосредоточиться. (Смотрит на часы.)

Ф р е д. Когда она должна прийти?

Д ж и м. Что-что? Прошу вас, ступайте.

Ф р е д. У нас свободная страна. Я имею право стоять и глазеть на Нью-Джерси, откуда захочу.

Д ж и м. Безусловно. Только не надо со мной разговаривать.

Ф р е д. Можете не отвечать.

Д ж и м (достает мобильный телефон).Значит, так: хотите, чтобы я позвонил в полицию?

Ф р е д. И что скажете?

Д ж и м. Что вы пристаете. Нарушаете общественный порядок. Попрошайничаете.

Ф р е д. Вот смотрите: допустим, я беру ваш мобильник и бросаю в воду. Через двадцать минут он будет в Атлантическом океане. Но если бы течение шло вспять, его отнесло бы в Покипси. Кстати, я не ошибся? В Покипси или в Территаун?

Д ж и м (слегка напуган и разозлен).В Территауне я бывал — если вы собирались спросить.

Ф р е д. Где останавливались?

Д ж и м. В Покантико-Хиллз. Я там жил одно время. Все?

Ф р е д. Теперь они переименовались в Сонную Лощину. Приманивают туристов.

Д ж и м. Понятно.

Ф р е д. В честь этого дерьма про Икабода Крейна. Смотрели? Сонная лощина, Рип ван Винкль... {1} Все заботятся только об упаковке.

Д ж и м. Послушайте. Мне правда нужно собраться с мыслями...

Ф р е д. Бросьте, давайте потолкуем о литературе. Вы ведь писатель.

Д ж и м. Откуда вы знаете?

Ф р е д. То есть? Мне ли не знать.

Д ж и м. Ну вы же не по костюму догадались?

Ф р е д. А это считается костюм?

Д ж и м. Чем плохо — твидовый пиджак с вельветовыми штанами?

Ф р е д. Жан-Поль Сартр сказал: после тридцати человек отвечает за свое лицо.

Д ж и м. Это сказал Камю.

Ф р е д. Сартр.

Д ж и м. Камю. Сартр сказал, что профессия накладывает отпечаток: у официанта становится походка официанта, у клерка — жесты клерка. Потому что люди мечтают стать вещами.

Ф р е д. Но вы-то не стали.

Д ж и м. Стараюсь.

Ф р е д. Конечно: вещью быть безопасно — вещи не умирают. Приговоренный стоит у стенки и мечтает слиться с ней, раствориться среди камней, стать прочным, вечным — иными словами, жить, быть живым.

Д ж и м (оценивающе посмотрен на Фреда).С удовольствием как-нибудь продолжил бы этот разговор.

Ф р е д. Отлично. Когда?

Д ж и м. Сегодня я целый день занят...

Ф р е д. Ну, не сегодня. Можно вместе позавтракать — я свободен всю неделю.

Д ж и м. Честно говоря, пока не представляю.

Ф р е д. Я написал забавную вещицу по мотивам Ирвинга.

Д ж и м. Какого Ирвинга?

Ф р е д. Вашингтона Ирвинга. Мы же говорили об Икабоде Крейне.

Д ж и м. Я думал, мы закончили.

Ф р е д. История такая: Икабод Крейн обречен вечно носиться по лугам и долам, держа башку под мышкой. Он был немецким солдатом, его убили на войне, теперь он — всадник без головы.

Д ж и м. Он был гессенским кавалеристом.

Ф р е д. И вот он прискакивает в дежурную аптеку, и голова говорит: у меня дикая мигрень. Аптекарша отвечает: вот, пожалуйста, две таблетки суперсильного экседрина. Тело платит и помогает голове запить лекарство. Следующая сцена — тем же вечером, позже. Всадник едет по мосту. Голова говорит: знаешь, я просто заново родилась — мигрень как рукой сняло. И от этих слов телу становится грустно. Оно понимает, что здорово влипло: ведь если мигрень начнется у него самого, то, не имея головы на плечах, от нее уже не избавиться.

Д ж и м. Как тело может понимать?

Ф р е д. Кого это интересует?

Д ж и м. Как кого? Вполне резонный вопрос.

Ф р е д. В том-то и вся штука. Вы неплохо строите сюжет, диалог, но вам не хватает вдохновения. Поэтому вы и вынуждены полагаться на меня. Хотя в последний раз вышло не очень ловко.

Д ж и м. Что вышло? О чем вы?

Ф р е д. О деньгах. О скромном гонораре и подобающем месте в титрах.