Шрифт:
— Нет, Аша.
— Ты Фараон, но даже ты не можешь преступить закон!
— У меня и нет такого намерения. Моисей сможет свободно жить в Египте, так как правосудие его оправдает.
— Но… Разве он не убил Сари?
— Это была самозащита. Так свидетельствуют очевидцы.
— Фантастическая новость!
— Займись поисками Моисея и найди его.
— Это будет непросто… В ситуации нынешних волнений он, может быть, прячется в недоступном месте.
— Найди его, Аша.
Глава 9
В плохом настроении Серраманна направился в квартал каменщиков. Четверо молодых евреев, прибывших из Центрального Египта, не задумываясь, обвинили Абнера в шантаже и вымогательстве. С его помощью им удалось получить работу, но какой ценой!
Государственная служба предпринимала жалкие попытки расследования. Сари был подозрительной личностью, но обладал достаточным влиянием, Моисей также стеснял следствие. Смерть первого и исчезновение второго были на руку следствию.
Может, была допущена небрежность к важным показаниям? Серраманна, прежде чем снова вторгнуться в жилище Абнера, задавал повсюду множество вопросов.
Жуя хлеб, натертый чесноком, каменщик рассматривал табличку, испещренную цифрами. Увидев Серраманна, он тотчас спрятал табличку в складках одежды.
— Итак, Абнер, ты занят подсчетами?
— Я не виновен!
— Если ты опять возьмешься за старое, то будешь иметь дело со мной.
— Фараон защищает меня!
— Не зарывайся.
Воин взял сладкую луковицу и съел ее.
— У тебя есть что-нибудь выпить?
— Да, в сундуке…
Серраманна открыл крышку.
— Боги мои, вот чем можно отметить прекрасный праздник пьянства! Амфоры вина и пива… У тебя хороший заработок.
— Это… подарки.
— Как прекрасно, когда тебя любят.
— Что ты от меня хочешь? Я ведь дал показания!
— Это сильнее меня, я люблю твое общество.
— Я сказал все, что знал.
— Не верю. Во времена, когда я был пиратом, мне частенько самому приходилось допрашивать пленных. Многие из них забывали место, где спрятали деньги. Но благодаря силе… убеждения, они в конце концов вспоминали.
— У меня нет богатств!
— Меня не интересуют твои деньги.
У Абнера отлегло от сердца, он, казалось, испытал облегчение. Пока Серраманна открывал сосуд с пивом, еврей засунул табличку под циновку.
— Что ты написал там, Абнер?
— Ничего, ничего…
— Спорим, что это суммы, полученные путем вымогательства у твоих еврейских братьев. Прекрасное доказательство для суда!
Ошеломленный каменщик не протестовал.
— Но ведь мы можем договориться, мой друг; я ведь не судья.
— Что… Что ты предлагаешь?
— Меня интересует Моисей, а не ты. Ты его хорошо знаешь?
— Не лучше, чем кто-либо другой…
— Не лги, Абнер. Ты хотел получить его защиту, значит, следил за ним, чтобы знать, что он за человек, как себя вел и каковы были его связи.
— Он проводил все время за работой.
— С кем он встречался?
— С ответственными за строительство, с рабочими, с…
— А после работы?
— Он охотно разговаривал с предводителями еврейской общины.
— О чем они говорили?
— Мы гордый и недоверчивый народ… Иногда мы предпринимаем робкие попытки получения независимости. В глазах восторженного меньшинства Моисей представлялся организатором одной из них. С окончанием строительства Пи-Рамзеса эта безумная идея была быстро забыта.
— Один из рабочих, находящихся под твоим «покровительством», рассказал мне о визите к Моисею любопытного человека. Они долго общались наедине в комнате Моисея.
— Это правда… Никто не знал этого человека. Поговаривали, что он архитектор, прибывший с юга. Он вроде бы должен был давать Моисею какие-то технические советы, но его ни разу не видели на стройке.
— Опиши мне его.
— Примерно лет шестидесяти, высокий, худой, с лицом хищной птицы, выдающимся вперед носом, высокие скулы… очень тонкие губы и твердый подбородок.
— Во что он был одет?
— В обыкновенную тунику… Настоящий архитектор был бы одет получше. Казалось, этот человек старался быть незаметным, он говорил только с Моисеем.
— Еврей?
— Наверняка нет.
— Сколько раз он приезжал в Пи-Рамзес?
— По крайней мере раза два.
— После исчезновения Моисея его кто-нибудь видел?