Из дверей аэропорта выскочил полковник Маркос Габра. Его подручные, выхватив пистолеты, открыли яростный огонь по афарцу. Но Джифар продолжал стоять, с ухмылкой глядя на меня из-под своих косматых бровей. Казалось, свинцовые пули, одна за другой, впивающиеся в его могучее тело, не причиняют ему никакого вреда, будто это не пули, а назойливые москиты. Он лишь слегка подергивался, будто ему щекотно. И только когда сам полковник выстрелил ему в голову, Джифар покачнулся и рухнул на дорогу лицом вниз.

Я сидел на асфальте, положив голову Аданешь себе на колени. Она виновато смотрела на меня, как будто просила прощения, а потом медленно прикрыла веки. Рядом в голос рыдала Наташа, суетились какие-то люди.

Я плакал. Слезы стекали с моего носа и капали на лицо Аданешь.

— Не плачь, — чуть слышно прошептала она, открыв глаза. — Ты уж прости, что обманула тебя… Пообещала приехать к тебе в Москву, но, видно, не судьба…

— Да что ты такое говоришь! Сейчас мы отвезем тебя в больницу, тебя обязательно вылечат. Вот увидишь!

Она попыталась улыбнуться, но только поморщилась.

— Ты… опять забыл… Я же медик… Я знаю… наверняка — мне уже… не помочь, — с трудом произнесла она.

Я отчаянно замотал головой.

— И тебе придется… — продолжала Аданешь, — ждать меня… всю жизнь. Как и обещал.

Я с остервенением кусал губы и оглядывался в поисках застрявшей где-то «скорой помощи».

— И последнее… Я ведь просила поцеловать меня. Ты так и не успел… Сделай это теперь.

Я склонился и прижал свои губы к ее сухим губам. Последнее слабое дыхание вырвалось у нее из груди, и она затихла. Жизнь в ее глазах медленно потухала.

Послышался приближающийся гнусавый звук сирены. Возле нас затормозил белый микроавтобус с красным крестом на борту. Из машины выскочили санитары с носилками. Молодой худощавый врач подбежал к Аданешь и, склонившись, приложил пальцы к ее горлу. Через некоторое время он поднялся и обреченно покачал головой.

Дальнейшее происходило, как во сне. Причем, в таком сне, о котором совершенно ничего не помнишь. Кто-то подхватил меня и долго-долго нес или тащил непонятно куда. Я не сопротивлялся и покорно шагал, а может, не шагал, а летел куда-то вслед за кем-то. Все вокруг вращалось с бешеной скоростью, я даже не успевал остановить взгляд на чем-нибудь. Потом словно десятки салютных залпов прогремели в моей голове, перед глазами забегали вспышки и отблески, и мне показалось, что я куда-то провалился.

Я пришел в себя только в самолете, когда мы уже поднялись выше облаков и стюардессы стали разносить напитки. Я попросил порцию джина в чистом виде. Наташа молча сидела рядом и смотрела в окно. На вопрос, будет ли она что-нибудь пить, девочка, не оборачиваясь, покачала головой.

Я выпил джин и попросил еще, а потом еще. Стюардесса, с трудом скрывая неудовольствие, вернулась с целой бутылкой и поставила ее передо мной на столик.

— Почему ты не спас ее? — послышался голос Наташи.

Я повернулся и растерянно посмотрел на нее.

— Почему ты не спас ее? — повторила она свой вопрос.

Я не знал, что ей ответить.

2

Владимир Анин. АДАНЕШЬ — Искатель